О чем умолчал Харрисон Форд?

Семеро старых подводников пытаются оправдать актера и спасти его фильм от провала

В 1961 году на советской подводной лодке К-19, находившейся вблизи побережья США, произошла авария. Сегодня семеро из оставшихся в живых подводников говорят о той неправде, которую Харрисон Форд показал в своем фильме «К-19»: «Мы никогда не просили американцев о помощи».

Тишину темного коридора пе-тербургской квартиры Юрия Федоровича Мухина взрывает гул внезапно включившегося холодильника. Рыжий кот хозяина внимательно обнюхивает пришедших незнакомцев. Выбеленные сединой виски, крупное телосложение, голубые глаза и татуировка в виде якоря на кисти правой руки делают Мухина похожим на персонажа комиксов. Идущий легкой походкой хозяин-великан сопровождает визитеров в свою «каюту» - комнату площадью около десяти квадратных метров, где нас уже поджидают семеро его товарищей.

Эти моряки пережили аварию на подлодке К-19, и Голливуд захотел увековечить именно их историю. В четыре часа утра 4 июля 1961 года они и еще 132 подводника стали заложниками вод океана. Авария в реакторе подлодки превратила К-19 в бомбу с часовым механизмом, и эта бомба была установлена не где-нибудь, а вблизи побережья Соединенных Штатов. На тот момент Мухину, командовавшему вторым торпедным отсеком, уже исполнилось тридцать лет. Всем остальным не было еще и 25.

Настоящий кошмар начался, когда отказала система охлаждения атомного реактора. Капитан подводной лодки Николай Затеев (его роль в фильме исполняет сам Харрисон Форд) был вынужден пожертвовать жизнями восьми членов экипажа. Перед ними была поставлена задача ликвидировать неисправности в системе, и все они, работая непосредственно в реакторе, погибли от утечки радиоактивного топлива. Такой ценой удалось спасти жизнь остальным подводникам, находившимся на К-19. Благодаря мужеству восьмерых героев, взрыв подлодки, который Вашингтон мог принять за начало ядерной агрессии со стороны Советского Союза, был предотвращен. А ведь этот взрыв мог привести к образованию небольшого подводного Чернобыля у берегов США. Мухин вспоминает, как в тот момент капитан сказал морякам из шестого отсека: «Вы знаете, на что идете». Эти люди знали, на что шли, и приняли решение о начале операции по устранению неисправностей. Сварку проводили по очереди четыре бригады, которые сменялись каждые 10 минут.

Со стены комнаты на присутствующих смотрят широко открытыми светящимися глазами-иллюминаторами три рыбацкие шхуны, на полочках расставлены восточные фигурки вперемешку с миниатюрными моделями и макетами кораблей и штурвалов. Стены покрыты шерстяными коврами, вытканными самим Мухиным. Поверх ковров - ружье XIX-го века. Именно в этой комнате капитан Затеев обычно встречался со своими прежними подчиненными. Три года назад командир К-19 умер в Москве.

Фотография капитана

Во главе стола - черно-белая фотография самого Затеева. 72-летний Мухин - самый старший из присутствующих в этой комнате: в ней-то обычно и встречаются бывшие моряки, судьбы которых сплела в единое целое трагедия. «Мы единственный в мире экипаж, который встречается на протяжении вот уже сорока лет», - говорит хриплым голосом 64-летний Александр Перстенев, командовавший на К-19 подразделением подготовки и запуска ракет.

После той аварии им пришлось проститься с флотом. Мухин работал преподавателем на военной кафедре в одном из технических вузов, кого-то направили наблюдать за строительством подводных лодок. Ни один из оставшихся в живых моряков не испытывает никакой злобы по отношению к советскому режиму, тем кремлевским правителям, что на протяжении 25 лет заставляли их молчать. История их жизни всплыла на свет лишь в 1989 году, а с 1993 года им стали платить пенсию по инвалидности. Каждый из них в той или иной степени испытывает на себе последствия полученной во время аварии дозы радиоактивного облучения. Перстенев рассказывает, что «в то время никто еще не знал, какую дозу радиации можно считать смертельной. Благодаря именно нашему печальному опыту, медики смогли определить эти уровни и разработать необходимые методы лечения». После чего добавляет: «Служба есть служба».

Их военная пенсия вместе с субсидиями по болезни составляет в месяц приблизительно 109 евро; кроме того, морякам предоставляется возможность раз в год бесплатно съездить на отдых и лечение в санаторий. Мухина же и вовсе можно считать счастливчиком. Пенсию он получает с 1980 года. Тогда Мухину удалось выиграть судебный процесс против Вооруженных Сил, и теперь он получает пенсию по инвалидности - 225 евро ежемесячно. Харрисон Форд за 20 дней съемок в фильме, посвященном истории их жизни, получил 25 миллионов евро. Прокатчики фильма Форда в России пообещали подводникам заплатить 1% от кассовых сборов; но старых моряков это не сильно радует.

Благодаря фильму ожили воспоминания о былом, подводников захлестнули переживания. Предпремьерный показ фильма прошел в зале Мариинского театра. Вжавшись в кресла, 90 оставшихся в живых членов экипажа подлодки вновь пережили последнее плавание К-19, после чего со вздохами и слезами на глазах распределили между собой фотографии с эпизодами картины, снятой режиссером Кэтрин Бигелоу (Kathryn Bigelow - одна из немногих голливудских женщин-режиссеров, снимающих триллеры. В 1991 году сняла фильм «На гребне волны» с Патриком Свейзи и Кеану Ривзом в главных ролях, а в 2001 году - триллер по роману Аниты Шрив «Вес воды» с Шоном Пенном и Элизабет Херли - прим. пер.). Несмотря на многочисленные недостатки сценария, старые подводники говорят, что Харрисон Форд в роли капитана Затеева затронул их за живое. «Во время показа мне пришлось даже принять лекарство от сердца», - признается Мухин, облокотившись на стол. «После церебрального инфаркта я стал чаще плакать», - волнуясь, говорит он.

Они вспоминают один из самых ужасных, леденящих кровь в жилах эпизодов: восемь добровольцев выбираются из реактора, их выворачивает наизнанку, рвет желчью, а все лицо моряков покрыто страшными гнойниками и ожогами. «Из того отсека мы вытаскивали своих товарищей за руки. Они постоянно падали в обморок, тела их были красного цвета. Но в тот момент мы даже не знали, что их кожа покраснела от радиоактивного излучения и высоких температур. Там, внутри отсека, всегда было жарко, и мы работали в нем только в тельняшках», - рассказывает Перстенев. Его живые, миндалевидные глаза наполняются слезами только тогда, когда он вспоминает, как они пытались бороться с охватившей весь экипаж паникой. «В одиночку любому может быть страшно, но, когда на тебя с надеждой смотрят товарищи, твой страх может только еще больше навредить им».

Видео и аудиоряд фильма захватывает, но настоящие прототипы его героев так и не смогли найти себя на экране. И не только потому, что им дали вымышленные имена. Самым смешным им кажется название фильма. «Как они могли назвать К-19 - фабрикой вдов, если большинству из нас только-только исполнилось по 20 лет, и мы даже не были женаты», - смеется Мухин.

«Мне совсем не нравятся сцены, в которых моряки постоянно бегают из отсека в отсек, сея панику и неорганизованность. На подводной лодке такого не бывает. После сигнала тревоги все находились на своих местах, и не было никакой неразберихи», - возмущенно говорит Леонид Сологуб, отвечавший за работу системы электроснабжения первых пяти отсеков К-19. «В фильме торпеды передают из рук в руки, словно какие-то игрушки, а помощник капитана ругается со своим командиром. На самом деле капитану все подчиняются беспрекословно», - добавляет Сологуб.

«В российском и советском флоте не может быть ситуации, когда командир корабля посылает своего помощника в отсек, где произошла авария, чтобы выяснить реальное положение вещей, а тот отказывается выполнять его приказ», - вторит Сологубу его товарищ - Вадим Сергеев, отвечавший за электронную систему навигации К-19. «В фильме после сигнала тревоги и выяснения места локализации аварии командир отсека достает из сейфа инструкции и начинает читать их. Это - фантастика. Еще до начала плавания, все инструкции должны быть записаны в его голове», - выражая свое недоумение, говорит еще один ветеран, Кузьмин.

Секреты

Сергееву не понаслышке знакома та давящая атмосфера военного трибунала, что отражена в фильме. И Сергеев прекрасно знает, о чем говорит: после аварии он потерял один из секретных документов, которые находились в его ведении: этот эпизод привлек внимание сотрудников КГБ. «Не найди я вовремя те бумаги, не сидеть бы мне, не беседовать здесь с вами», - спокойно признается он.

Цепи и висячие замки вокруг реактора, включение турбин в тот момент, когда подлодка стоит в сухом доке, - вот лишь некоторые технические оплошности нового фильма, на которые обратили внимание старые моряки. «Капитан подлодки отдает приказ одному из радистов связаться с американцами и просить их о помощи. Такого никогда не было. Вокруг не было ни одного американского вертолета или корабля. Мы потерпели аварию прямо у них перед носом, а они даже не смогли засечь нас. И пытаются теперь оправдаться», - говорит Мухин, с трудом сдерживая свое негодование.

Дополняя целый ряд несостыковок, замеченных его товарищами, Перстенев вспоминает тот эпизод фильма, в котором советские подводники насмехаются над пилотами американского вертолета. «Я бы никогда не спустил штаны внутри подводной лодки так, как это показано в фильме. Моя внутренняя культура не позволила бы мне этого сделать».

Все семеро старых подводников пытаются оправдать Харрисона Форда и спасти его фильм от провала. «Его жесты, движения, манера разговора очень напоминает нам Затеева. Они похожи даже внешне», - говорит Мухин. Оставшиеся в живых моряки дают фильму добро с большой натяжкой, хотя жаловаться им не хочется: первый вариант картины (который они же сами и корректировали) оставил у них на душе еще более неприятный осадок. «В том фильме офицеры били своих подчиненных матросов, воровали апельсины, а один из них сидел прямо на реакторе и пил водку. Вся команда материлась», - рассказывает Кузьмин. Этот старый подводник уверен, что должно пройти еще очень долгое время, прежде чем наследие холодной войны исчезнет из фильмов Голливуда.

Даниэль Утрилья / Daniel Utrilla
El Mundo, Испания,
Перевод: Гонсалес Анна, inoСМИ.Ru.