Елена Беляева: «Внешне я очень спокойный человек»

Любите ли вы танцевать? Думаю, многие ответят на этот вопрос положительно. Чувствуете ли вы танец?.. Здесь уже призадумались. Умеете ли вы находить точки равновесия в пространстве, когда танцуете? Молча насупились: «Чего это она несёт?» Да ничего особенного! Просто я говорю о танце модерн. И о людях, которые им живут.

Лена немного опаздывает. Я пока мысленно настраиваюсь на раз-говор, повторяя все вопросы, которые хочется задать. И тут появляется она – небольшого роста девушка с огромными удивительными глазами, - извиняясь за опоздание, сбрасывает с себя тяжесть зимней одежды и становится ещё более хрупкой. Садимся за столик шумной кофейни. Лена вздрагивает от каждой вспышки фотокамеры. Я смотрю на неё и пытаюсь понять: откуда она? Где это место, что взрастило такое необычное, сдержанное, но полное скрытой энергии существо?

- Я выросла на севере, в городе Никеле Мурманской области. Однажды подружка привела меня в местный Дом Культуры, где была студия танца. Получается, что я танцую со второго класса, и это уже вошло в привычку. Кстати, мы с родителями жили на пятом этаже, и из моего дома была видна земля Норвегии, до её границы два часа езды на машине.

- Сказалось ли это как-либо на вашем городе?

- По большому счёту нет. Это были советские времена, граница была очень жёсткая, закрытая. Когда мы детьми ездили туда выступать, с нами проводились беседы по поводу того, что говорить можно, а что нельзя.

- Боялись, что вы раскроете военные тайны?

- Нам нельзя было, например, говорить, сколько населения в нашем маленьком городке. Один из номеров под названием «Танк», который поставил однокурсник нашей руководительницы, приехавший из Петербурга, везти в Норвегию не разрешили. Посчитали, что это политическая вещь.

Между прочим, этот однокурсник был не кто иной, как Александр Кукин – хореограф, возглавлявший уже тогда студию танца модерн, которая в дальнейшем переросла в театр. Елене посчастливилось попасть в состав его группы. После окончания школы она перебралась в Петербург, стала танцевать и… параллельно получала высшее образование.

- Как тебе давались технические дисциплины?

- Нормально, после школы всё шло довольно легко. Это теперь я понимаю, что я человек совершенно иного склада.

О студенческих временах Елена рассказывает с неохотой, зато о работе в театре может говорить, кажется, часами. А меня кто-то предупреждал, что она малообщительный человек…

- Я вообще не понимаю, как мы там жили! Театр был некоммерческий, поэтому зарплаты, по сути, у нас никакой не было. Но я очень многому научилась за это время. Такого хореографа, как Александр Кукин, в России я больше не знаю. Он неоднократно приглашался как хореограф танца модерн в Англию, в Америку. В 1995 году вёл курс по модерну в Вашингтонском университете. Он сумасшедше творческий и гордый человек, но то, что он даёт людям, восполняет всё.

- Достаточно ли тебе знаний и опыта на данный момент?

- Конечно, нет! Я бы хотела поучиться ещё, но теперь, пожалуй, только за границей. Может быть, через десяток лет мы будем схожи с Европой по взглядам на многие вещи, но пока я этого не чувствую. В нашей стране не привыкли даже глазом к такому танцу, не говоря уже о восприятии.

- Ты считаешь, что людям, живущим в России, не хватает свободы?

- У жителей Петербурга, Москвы уже всё в порядке, там не надо объяснять, что я не больной человек, не надо переступать через многое, от чего-то отказываться. В провинции до этого ещё далеко.

- Почему же ты уехала из Северной столицы - эпицентра культуры?

- В жизни, наверное, каждого человека бывает кризисный момент, когда хочется всё изменить. Я провела в Петербурге восемь лет и в какой-то момент поняла, что жить стало негде и не на что. Поэтому я приехала в Псков к родителям, которые к тому времени уже перебрались сюда.

Кофе остывал. Приходилось иногда о нём напоминать. Сделав один маленький глоток, Елена продолжила свой рассказ словами: «Полезно иногда всё это вспоминать».

- Я не могу проявить себя в чём-то более профессионально, чем в танце. Поэтому я стала искать единомышленников. А нашла я их в Псковском педагогическом институте. Мы с девчонками танцуем вместе уже шесть лет. Первым же встреченным мною человеком, которому я очень благодарна за помощь, оказалась Лилия Юсупова. Сначала она не верила, что в Пскове может быть какой-то другой танец. Но я её убедила в обратном, сказала, что все модернисты танцуют босиком, и я тоже.

- Как ты думаешь, возможно ли развитие иной культуры, равно как и танца модерн, в Пскове, или это преимущество больших городов?

- В конце 80-х – начале 90-х годов, когда я только приехала в Петербург, ещё немногие знали о существовании такого танца. Однажды в БКЗ «Октябрьский» выступала известнейшая французская группа танца модерн. У них было три одноактных балета, после каждого из которых зрители уходили из зала. Нам было стыдно. Сейчас же там всегда аншлаги. То есть, возможно всё изменить и здесь. Просто в Петербурге больше возможностей культурного развития. В Пскове мир довольно узок, варишься сам в себе. А ведь любому творческому человеку нужно много слышать и видеть, общаться с разными людьми, производить обмен информацией.

Лена говорит очень тихо, поэтому приходится прислушиваться, дабы не упустить ни единого слова.

- Почему ты не едешь снова в Петербург?

- Мне очень хочется вернуться, ведь это моя вторая родина. Но это не так просто сделать, очень многое держит. Сейчас я работаю в Доме детского творчества, учу ребят танцевать.

- Легко ли тебе общаться с детьми?

- Первоклашки, с которыми я занимаюсь, все безумно радостные, в них столько счастья, что оно валит меня наповал, просто прибивает к стенке волной. Мне нравится с ними работать, но в то же время, это очень тяжёлое занятие. Я выхожу с репетиции абсолютно измотанная, выжатая эмоционально.

- Ты занимаешься с ними модерном?

- Нет, мы разучиваем обычные детские танцы, но я стараюсь включать в занятия элемент импровизации. Понимаешь, модерн – очень сложный танец. Чтобы заниматься им, дети должны жить в какой-то особой атмосфере, они должны видеть. В классическом танце 33 года – это рубеж, а модерн по-настоящему начинается после 25 лет, когда складывается личность человека и его отношение к миру.

- А каково твоё отношение к миру?

- Сейчас очень много мрачного. Не так давно я была вынуждена сидеть весь вечер у телевизора, где шли российские сериалы. Я думала, что умру тут же, потому что у меня был жуткий осадок на душе! Если смотреть это каждый вечер, то можно действительно стать таким агрессивным, как там показывают. Искусство, как зеркало, отражает сегодняшний день. Но ведь нельзя всё время говорить, что человек одинокий, брошеный, оставленный… и нет никакой надежды, выхода! Наш мир очень жесток и страшен, и часто добрые хорошие люди под давлением всего этого негатива становятся злыми. Поэтому на сцене мне хочется видеть красоту.

- Ты стремишься достичь гармонии в своей жизни?

- Хотелось бы, конечно, её достичь. Но мы живём в таком темпе, что времени остановиться и задуматься часто не бывает.

- Ты динамичный человек?

- Я очень спокойный человек. Внешне. Если бы я была такой же внутри, то жила бы и не дёргалась.

- А у тебя когда-нибудь возникало чувство протеста?

- Конечно, ведь когда мы ставим танец – это уже своеобразный протест против классической формы, против статики, привычки, чего-то, на первый взгляд, непоколебимого. А чтобы заставить протестовать в повседневной жизни, меня нужно очень сильно вывести из себя. Я не знала, что я такая, но оказалось, что могу взорваться. Вообще, я человек довольно терпеливый. Мир очень разный, и навязывать кому-то что-то своё бесполезно и ненужно. Каждому – своё!

Мы ещё долго говорили с Еленой: об Айсидоре Дункан, любимых фильмах, музыке, больших и маленьких городах, о фестивалях и учителях. И всё это было связано с танцем, который выражает внутренний мир человека, будь он красивый или некрасивый, грациозный или кособокий – неважно. Главное, чтобы танец стал языком твоего тела.

Обдумывая всё услышанное, я поняла, что заниматься этим делом может лишь сумасшедший, нет, сумасшедше-творческий человек, который никогда не превратится в обывателя, живущего по схеме «дом – автобус – работа – автобус – дом». Это человек, желающий в каждой точке пространства видеть прекрасное. Как во внешнем мире, так и внутри себя.

Анастасия ПОСТНИКОВА.