«Возьму-ка я какую-нибудь книгу потолще да кота с собой возьму, песни его послушаю…»

Век Семена Гейченко

Из писем Семена Степановича Гейченко Василию Михайловичу Звонцову

www

Главному редактору газеты «Петербургский листок»
асессору В. М. Звонцову
из села Михайловского, 24. VII. 61

Директор Пушкинского заповедника свидетельствует свое почтение и сообщает, что очередной номер «Петербургского листка» получен сего 24 июня. По мере выхода в свет последующих номеров просим высылать их в Заповедник немедленно.

Засим сообщаются очередные новости, происшедшие за истекший период в с. Михайловском.

1. Известный художник-космографик М. П. Яшин сделал гнусное предложение сотруднику Заповедника Лександре Федоровне - сдать ему на лето свою квартеру, а самой перебраться в баню.

Дирекция вмешалась в это дело и отклонила домогательства космографа.

2. В ночь на 25.VI, пользуясь крепким сном сторожа с. Михайловского, группа экскурсантов, приехавших в 2 часа пополуночи, заняла «остров уединения», разбила на нем палатки, зажгла костры, чем привела директора в состояние крайней меланхолии и чуть не заставила его угостить сторожа хорошей тукомолкой.

3. За истекшую неделю торговыми точками Заповедника продано культурно-просветительских товаров:

1. Рому румынского 587 бутылок.

2. Мадеры и портвейну минского изготовления 642 бутылки.

3. Книг разных на 47 р. 32 коп.

4. 24.VI. директор Заповедника был в бане. А. Ф. Теплов где-то вычитал, что от ревматизма нужно парить себя можжевеловым веником, что и сделал. Сегодня утром его увезли в больницу по поводу воспаления общего характера.

5. В кургане около дороги на Воронич поселился енот, житья ему нет. Люди мешают.

6. Состояние погоды. Третий день дует норд-норд-вест. С неба сыпятся ветви и почти дреколие. Людей Бог милует.

7. На сие число в Доме туриста одновременно обретается 325 человек. Шум на Ворониче стоит, как во время осады его войсками Стефана Батория.

8. Есть слух, что Петр Антипов, директор Святогорского монастыря, собирается просить апшиту 28.VI. Иные радуются сему намерению, я же принимаю таковое известие с кривою усмешкою, будто меня это и совсем не касается.

9. Научно-исследовательская работа (по индивидуальному плану). Три дня с 6 ч. вечера до 1 часу ночи читал свои бумаги и разные заготовки для монографий, статей, докладов, очерков и романов. Полагаю, что если Бог даст жизни, года через 3-4 систематизация бумаг будет закончена, и их можно будет сжечь.

На этом известия заканчиваю, в чем и подписываюсь.

Семен Енчиков.

www

Михайловское, 8. X. 61

Только что получил твое письмецо. Прочитал. Поставил на плиту чайник. Отправил своих баб в баню. Сел за стол. Приготовил чашку. Нарезал антоновского яблочка, положил его в чашку. Налил чаю, положил в чашку сахару, стал его мешать чайною ложкою, потом встал, выдернул вилку радио. Взял папиросу. Закурил. Подумал о том, что курить много вредно. С аппетитом затянулся. Вспомнил о том, что Таранов бросил курить, бросал курить Глинка. А Митька Филиппов курит! Буду курить и я. Потом взял с письменного стола большой пакет, присланный мне из архива Октябрьской Революции. Я получил его еще утром, но весь день не вскрывал. Хотел сделать себе удовольствие вечером, перед сном, знал, что находится в конверте, заранее знал. Я наконец нашел теперь постановление СНК о Заповеднике (17 марта 1922). Одна добрая душа прислала мне фото этого документа и книгу, в которой рассказывается о многом, касающемся этого постановления. Никто этого не знает. Все болтаем как попугаи «декрет, декрет», а что за декрет? Вот теперь наконец узнал я. Бабы пришли из бани. Тоже хотят чаю. Пришлось помогать. Потом выходил на улицу. Дошел до того места, где мы с тобой обычно пускали фонтаны. Сделал дело. Погода чудная. Тишинища, словно в храме, когда идет в нем служба. Очень тепло - 14 градусов. Очень светло. Деревья оголились, и электричеству стало вольготней. Сова кричит. Васька Свинуховский сметает лист. Руслан пытается схватить метлу. Васька сует ему метлу в морду. Тетя Шура поет. Пришла и принесла кусок торту. Какой-то ее летний жилец прислал гостинец - торт. Пришла старуха подсластиться сладостью. Поставили чай подогревать. Опять чай! 10 часов вечера. Бабы решили делать котлеты. Сегодня в Пушкинских Горах продавали лося по 1 рублю за кило. Мы купили сразу 3 кило. Появилась эта лосятина следующим образом. К Маленецкому стаду коров, жителей П. Гор, подошел лось и стал вместе с коровами пастись. Пасли коров две бабы. Увидели лося. Стали к нему подходить, а он ничего, не испугался. Они ближе, еще ближе, подошли совсем близко и увидели, что он незрячий. Одна баба сняла с себя большой платок, накинула лосю на голову, и обе повели зверя к исполкому. А там сразу же вызвали ветеринара и увидели, что лось действительно слепой, кто-то выстрелил ему в морду мелкой дробью и выбил оба глаза. Безглазый зверь жил слепым по-видимому уже порядочное время, т. к. все следы выстрела уже давно зажили. Ветеринар признал необходимым лося прирезать. Это решение медицины было встречено с одобрением. В результате 250 килограммов мяса в магазине, а у нас... котлеты! В 11 часов вечера, после третьего чаепития, взял в руки 9 № журнала «Москва» и стал читать повесть Мильчакова «В город пришла беда». Это о том, как в январе 1960 года в Москве произошло событие, вызванное эпидемией черной оспы, которую где-то в Индии подхватил художник.

На сон грядущий еще раз посмотрел повешенный на стену твой лист с образцом обоев для комнаты Тригорского. Пришел к заключению, что все знаки нужно сделать чуточку крупнее. Только ты не обижайся, пожалуйста. Ей-ей, так будет лучше!

Дерева будем сажать с понедельника. Черт с ними, со Звонцовым и Дудиным! Спокойной ночи.

Твой С. Е.

www

Михайловское, 4-е марта 1964 года
Писал Семен Степанов Гейченко.

Ох, ох, когда-то послание это попадет в твои руки. Поди, не раньше возвращения из Таллина!

Твои последние письма получены мною сегодня. Одно то, что писал с похмелья после 26-го, а другое через день. Все, о чем ты хорошо написал, - принял я к сведению и хвалил, а что писал для заполнения пространства, тому я слегка посмеялся, а потом отдалил от души и направил в небытие.

Вот мои ответы на твои вопросы и соображения.

О Таранове.

Его и колотушкой не ушибешь. Крепок он. Хлюпкий только для общественной видимости. Такая манера в служебных присутствиях теперь часто наблюдается. Поэтому - пренебреги!

О рыбной ловле на озере Кучане.

Ловля прекратилась. Невод порвали. Перепились. Передрались. Все распалось.

О конском составе.

Еще одну лошадь решено обменять на Нарзана. Взамен его колхоз отдает кобылу-семилетку. Буцефал! Рост - богатырский. Глаза - Приснодевы. Только худа безмерно. Один шкилет.

О, если бы ты видел, что с ней делалось, когда ей поднесли корзину сена и торбу овса... Там, на скотном дворе, кроме ольховой муки, скоту ничего не дают.

О предполагаемой моей поездке в Москву.

Звонил по телефону Фейнберг - секретарь Пушкинской комиссии. Просит 23-го выступить - рассказать про разную музеефикацию. Никак не могу решить, ехать мне или нет. Второй час гадаю.

В Министерстве Культуры произведено очередное отбрасывание музеев. Теперь непосредственно подчинено музейному отделу только 15 музеев. Остальные переданы областным и городским Управлениям Культуры. Заповедник остался за Министерством.

Хвала Создателю! Можешь нас поздравить!

8-го наконец масленая неделя!

Приятного тебе аппетита!

Будь здоров!

Твой С.

www

Михайловское, 23. 12. 65

Краткий отчет о том, что случилось в жизни С. С. Гейченко 23 декабря 1965 г. Проснулся в 6 ч. утра. Прослушал радио. Прослушав, повернулся на другой бок, слегка всхрапнул. Встал в 6.45. Чаю попил. План действий на весь день составил. Вышел из дому в 8.57. В 9 засел за рабочий стол. Пришел в кабинет Зиновьев. Пошли вместе к буху. Считали оставшиеся деньги понемногу, поругались. Поехали в Пушкинские Горы в РТС, где переделывают наш токарный станок. Собираемся точить новую балюстраду для дома-музея. Станок готов. Действует отлично. Воротился в Михайловское. Почту принесли. Поругал тебя, что сей день без письма меня оставил. Потом опять поехал в Пушкинские Горы в культ-просветучилище составлять с директором план лекций на январь и готовить концерт на февраль. В шестом часу воротился домой. Здесь меня ждала дева из Псковского радио с машинкой для записывания. Наговорил разные слова про то, над чем Заповедник будет работать в новом 1966 году. Письма писал. Газеты читал. Радио слушал.

Вечером подбирал матерьялы для выступления в Пскове. Сейчас одиннадцатый час. Тянет на боковую. Возьму-ка я какую-нибудь книгу потолще да кота с собой возьму, песни его послушаю.

На сем 23 декабря случился конец.

Твой С.

www

Дорогой товарищ Василий Михайлович!

Пишет тебе Семен Стефанов из деревни Зимари, где он будет заседать на сессии сельского совета, отчитываться перед своими избирателями и слушать новые наказы, из них самый главный наказ - сделать взамен кривого моста на Сороти, что около твоей бани, новый и по хорошему городскому манеру, с чем я не согласен и всячески доказываю, что «кривой мост» для Сороти - это красота, а городской будет безобразием. Народу это непонятно, и трудно мне доказать свою правоту, но, кажется, уговорить своих избирателей я сумею.

Дорога из Михайловского в Зимари сейчас стоит чудесная, и прокатиться по снежку - огромное удовольствие.

На сем писанину мою кончаю.

Твой Семен.
23. XII. 66.

www

22.8.82

Дорогой!

Вот и 158-я Пушкинская михайловская годовщина пришла! Докладчиков приехала целая свора. Вчера весь вечер гундосили кто во что горазд. Ужасно! Страшно вспоминать. Все забывают, что Пушкин был вечно живой поэт, а не мраморная статуя, не чучело гороховое, не декабрист-мотоциклист. Сегодня свою конференцию мы завершаем.

Всего в моем доме зарегистрировано 9 человек поюща, пьюща, вопиюща и глаголюща... Устал я от этого безмерно...

Одна радость - прекрасный концерт, который устроили нам консерваторцы. К сожалению, почти все наши гости и научные сотрудники Заповедника на концерте не пожелали быть и побежали в свои логова. Тьфу!

Дед, а дед! Я обнимаю тебя. Будь крепок, береги свою бороду и всю голову и свое пузо и мозговое вещество. Авось, пригодится тебе для ково-чево.

Твой Семен.

www

17 сентября 82

Ах, дорогой батя Василий Михайлович, до чего уж я одинок! Я совсем пал духом и обнищал сердцем. Все потерял. Совсем заблудился. Впереди бездорожье и стена без дверей. А главное, дорогой мой, я совсем обезверился. В доме моем трактир.

Вокруг разные бестии и протобестии. Нужен я им как чучело! И никто-никто не дает мне доброго слова и совета, да кто и поможет-то?! Вот я и вою, как старый волк. Вот я плачу без слов и думаю, думаю, неужели это конец стучится ко мне? Вероятно, это так, ибо что же может быть еще?

Прости, что пишу тебе об этом мракобесии. А только кому же еще напишу, к кому пойду? Ты у меня один и последний друг-приятель.

На этом сему слову тоже конец.

Ах, Бог мой. Ну - прощай.

Я твой Семен.