Михаил Горбачев: «Развал СССР – великая трагедия»

“The Financial Times”, Великобритания
Аркадий Островский,
29 марта 2004 года

Я уже давно хотел познакомиться с ним. Не то чтобы я думал, что мне он скажет что-то такое, чего не говорил другим - нет. Я просто хотел познакомиться с Михаилом Горбачевым, человеком, который изменил и мою жизнь, и жизнь всего моего поколения в России.

Я сам - продукт горбачевской перестройки. Без его реформ я никогда не учился бы в Англии и уж конечно никогда не работал бы в «капиталистической» газете Financial Times.

Мы встретились в роскошно отделанном офисе Горбачев-фонда, выстроенного на доходы от рекламы «Пицца-Хат» и поддерживаемого Тедом Тернером (Роберт Эдвард Тернер - основатель и бывший директор канала CNN. В настоящее время - один из крупнейших акционеров компании Time Warner - пер.). Он только что прилетел из командировки в Испанию. Одетый в костюм и черную рубашку-поло, он выглядел старым и уставшим.

Сначала я поблагодарил его за то, что он сделал для моего поколения. Он явно опешил. Немногие в России выражают благодарность тому, кого большинство обвиняет в развале страны. «Поколение среднего возраста, те, кому сейчас за 50, кто попал в самое время перехода, только сейчас приходят в себя. Только поколение наших внуков, двадцати- и тридцатилетние, что-то получает от перестройки. Они более свободные, более уверенные в себе, они знают, что надеяться надо на себя. У них уже другой менталитет».

Менталитет самого Горбачева формировался в 1950-60-х под влиянием российской литературы и театра. Будучи студентом, он часто заходил в МХАТ и в апреле 1986 года, уже будучи генеральным секретарем Коммунистической партии, пришел еще раз посмотреть чеховского «Дядю Ваню», пьесу о том, как зря растрачивается энергия русской интеллигенции. «Когда я посмотрел «Дядю Ваню», то понял, что мы, все наше общество, серьезно больны, и обществу нужна немедленная операция», - скажет он позже.

Операция, которую он провел вслед за этим, открыла страну, обрушила Берлинскую стену и положила конец существованию Советского Союза. Горбачев говорит, что самым большим его достижением было то, что осуществить переход получилось без кровопролития. «Мы зашли с реформами настолько далеко, что их было уже не остановить, но, что более важно, удалось избежать гражданской войны. Это был бескровный переход. До сих пор многие не понимают, как это получилось в настолько большой и сложной стране»

Это стало возможно потому, что Горбачев шел вперед очень осторожно, реформируя, но не уничтожая Коммунистическую партию, модернизируя экономику, но не перестраивая ее на корню.

Иногда он шел вперед даже слишком осторожно. «Слишком поздно мы начали реформировать Коммунистическую партию, которая превратилась из мотора перестройки в ее тормоз». В августе 1991 года группа «ястребов» под предводительством председателя КГБ Владимира Крючкова посадила Горбачева под домашний арест и объявила (в стране - пер.) чрезвычайное положение.

«Ельцин, Назарбаев (президент Казахстана) и я решили, что мы можем подписать указ о реформировании партии и Советского Союза. Мы говорили о тех, кто не сможет адаптироваться к новой реальности и должен будет уйти. Были упомянуты имена главы КГБ и министра обороны. Но КГБ подслушал эту беседу. Лидеры переворота говорили народу, что они пытаются спасти страну от развала, но на самом деле они спасали свои кормушки».

После освобождения Горбачев открыл дверь и увидел совершенно другую страну. Советского Союза больше не существовало. Он никогда не хотел его распада. «Ни одна из республик не поднимала вопроса об отделении. Но мы не провели реформы вовремя: пятьдесят-шестьдесят процентов всех наших проблем сегодня - результат развала, которого можно было избежать».

Его чувства недавно как в зеркале отразил Владимир Путин, который назвал распад Советского Союза «великой трагедией». Как и везде, в оценке режима Путина Горбачев не рвется делать выводы. «С одной стороны, жизнь улучшилась, особенно по сравнению с ельцинскими годами. Путин продавил налоговую реформу, кое-что сделал для бизнеса. С другой стороны, при нем нам начинают задавать вопросы относительно свободы слова и демократии».

Я спросил, что больше всего его разочаровывает в сегодняшней России. «Цинизм, - ответил он, - самая опасная болезнь. Он захлестнул нашу политику и умы молодежи. Да, сейчас молодые люди более свободны и уверены в себе, чем мы были когда-то. Но тогда было больше культуры и уважения к своему прошлому. Слишком мало значат любые экономические и политические реформы, если этого нет».

Уже уходя, я понял, насколько чужероден Горбачев в сегодняшней России - не потому, что устарели его идеи, но потому, что его культура и уважение к прошлому - явление в российской политике по нашим временам почти уникальное.

Результаты опроса читателей Financial Times на тему: Кто мог бы стать самым влиятельным европейцем за последние 25 лет. По результатам опроса FT, М. Горбачев занял второе место.

Перевод: inosmi.ru.