«И на мелкие зайчики солнца
разобьются все наши печали»

«Большой концерт для маленького города» – проект, идейным вдохновителем которого в Пскове стал Сергей Николаев, известный человек среди псковских бардов, с первого концерта («Песни нашего века») вызвал нешуточный интерес среди публики, истосковавшейся по высоким чувствам, выраженным поэтическим словом.

У входа в филармонию перед началом концертов как в добрые старые времена звучит вопрос-надежда: «Нет ли лишнего билетика»? Увы, вместить всех желающих концертный зал не в состоянии. А среди слушателей замечены все поколения псковичей, от преклонного возраста до совсем юных - ребятишек, пришедших с родителями. Так что «Большой концерт» становится семейным видом отдыха, что по нашим временам и вовсе удивительно.

Олег Митяев приехал в Псков, завершив гастроли в Эстонии, всего за три часа до начала единственного в нашем городе концерта. Он по-прежнему прост в общении, легко вступает с залом в диалог, хотя и держит дистанцию, приоткрываясь публике ровно настолько, насколько хочет этого сам. По-прежнему доброжелателен, и в меру ироничен. Не изменилось и его отношение к собственному творчеству: как и прежде он не считает себя ни артистом, ни певцом:

- Не думаю, что я актер, скорее, выступаю как автор с творческими встречами. Мы же не возим с собой все инструменты, с которыми записываем свои альбомы. И, выступая перед зрителями, не придерживаемся какого-то сценария, заранее написанного.

- География ваших гастролей обширна. Ваши слушатели обычно из среды эмигрантов? И есть ли на карте мира точка, где бы особенно хотелось побывать?

- Что касается зрителей, то однозначно ответить не удастся. Как ни странно, но, например, в Германии и Южной Африке мы выступали исключительно перед местным коренным населением. Нам делали переводы и представляли тексты очень грамотно. А в Америке и Израиле – да, на концерты приходили те, для кого русский язык остается родным. Относительно географии изменились акценты и интонации. Раньше я думал: вот еще и в Японии мы не были. А теперь: что ж это мы, еще в Японии-то не были. Но таких мест остается все меньше и меньше. Концертов много, но они всегда в радость.

- Где публика принимает теплее: в провинции или мегаполисе?

- Не зависит от величины города. Публика всегда права: если ей угодно – принимает артиста, если нет – претензии не к зрителю. Он всегда прав: бывает веселее, бывает грустнее. И концерты бывают такими же разными. В Пскове, например, нас всегда принимали отлично, радушно. И сейчас, как границу переехали, чувствую: потеплело.

- Кто становится обычно вашим первым слушателем?

- Кто рядом окажется, тому и пою.

- Чье мнение оказывается для вас наиболее значимым?

- Мое.

- Но ведь бывают же сомнения по поводу только что написанного?

- Когда я кому-то пою, неважно кому именно, то сам вижу, что получается. Иногда думаю: «Что же я несу, вот эта фраза, она же просто не выговаривается у меня». Все становится совершенно ясно, сажусь и переписываю.

- Где больше всего проводите времени, где лучше пишется?

- В дороге: в самолете, поезде, гостинице. Живу в Москве. Пишу везде, где пишется, где возникает желание.

- Судя по вашей биографической справке, поэтом вы не родились. Что послужило мостиком между студенческой юностью, далекой от поэзии, и творческой деятельностью, ставшей профессией?

- А не было никакого мостика, все происходило постепенно. Закончил монтажный техникум в Челябинске, потом зачем-то с отличием закончил институт физкультуры, специализировался по плаванию. Везде активно занимался художественной самодеятельностью. Песня «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались» написана как раз в студенчестве, на лекции. Потом поступил в ГИТИС на заочное, где мы учились вместе с Михаилом Евдокимовым, другими известными сегодня артистами, с удовольствием разыгрывали какие-то сценки. И в результате ничего из этого мне до сих пор не пригодилось. Я пишу песни и пою их там, где меня об этом просят, где слушают. Так что не было никакого начала. Дело еще и в том, что на самом деле я никогда не относился к тому, что делаю, слишком всерьез. Для меня, как и для каждого молодого человека стоял вопрос: кем быть в этом мире. К счастью, довольно рано понял, что главное в жизни оставаться самим собой. Эта задача и сейчас остается главной.

А чтобы посвятить свою жизнь творчеству – я вас умоляю… Для меня важно душевно провести время на сцене. И чтобы зрителю было так же комфортно, как мне.

- Кто вас учил писать?

- Никто. Хотя я ходил, спрашивал – у Долиной, Розенбаума, Бичевской, Окуджавы…

- Что отвечали маститые авторы?

- Прихожу к Окуджаве: «Булат Шалович, что-то совсем не пишется. Как быть?». Ответ: «Это бывает, вы пока читайте, читайте». Я и читал, пользуясь советом. А Вероника Долина: «Что спрашивать, возьмите Цветаеву, причащайтесь. А потом прочитайте, что у вас получилось. Вот вам и система координат, на которую надо ориентироваться». Мне кажется, если бы я воспользовался ее советом, то никогда бы ничего не написал: стыдно было бы. А так, благодаря своему невежеству, какое-то количество песен уже написано, теперь есть возможность отдышаться и почитать великих. А что будет дальше, посмотрим.

- Одну из песен, прозвучавших на концерте, можно определить как авторский вариант на тему: с кем идти в разведку. Вместо разведки вы предлагаете… баню: с кем попало в парилку тоже не пойдешь. Кого бы вы пригласили в баню, в песне перечислены. Но скажите: чем привлекают вас такие личности как Окуджава, Шукшин?

- Я уже говорил о том, что главное в жизни: остаться самим собой, несмотря ни на какие обстоятельства – ни хорошие, ни плохие. Так вот, Окуджава – один из самых естественных людей, которых я когда-либо встречал. Булат Шалович был каким-то камертоном для всех, кто его знал. Он никогда не пытался казаться кем-то, но всегда, даже когда это было неприятно и небезопасно, отвечал искренне на вопросы, искренне выражал свои чувства. Как я теперь понимаю, такая естественность – свойство интеллигентного человека.

А Шукшин поразил меня в фильме «У озера», я был тогда совсем маленьким и все фильмы делил на две категории – художественные, которые стоит смотреть, и документальные, которые и не фильмы вовсе. Сцены из фильма с Шукшиным я однозначно воспринял как документальные кадры, чем был неприятно удивлен: шел нормальный фильм, и вдруг какой-то начальник начинает учить жизни. Много позже понял, что Василий Макарович делал это настолько естественно, что я вообще не увидел никакой игры. То же самое касается и его рассказов, которые, я убежден, никогда не будут переведены на иностранные языки. Невозможно это сделать, потому что в них такая огромная глубина совмещена с обыденностью жизни, что никакой чужой язык не сможет передать.

- Многие барды пробовали себя в прозе. Есть ли у вас подобные планы?

- Пока нет. Так, почеркушки какие-то собираются. Для чего-то более серьезного нужно время, которого у меня нет. Я – человек медленно соображающий, медленно читающий.

Несколько раз порывался организовать телепередачу вроде «Политехнического музея»: продолжая традицию реальных встреч в Политехническом музее, собирать на сцене писателей, поэтов, бардов, музыкантов ради общения, ответов на вопросы телезрителей и так далее. Но потом понял, что меня на это не хватит, не хочу всю жизнь задавать вопросы, во мне нет столько искренней любознательности. Мне кажется, это уже чисто журналистское призвание, оно должно быть исключительным, на роду написанным.

- Как ваши близкие относятся к творчеству, поют ли ваши дети папины песни?

- Что-то не слышал. А относятся, я бы сказал, с пониманием. Как-то едем с сыновьями в машине, я и посетовал: дескать, что-то не пишется. После паузы они мне в один голос заявляют: ты это брось, давай пиши, мы ж с этого живем.

- Каждый из четырех визитов в наш город за пятнадцать лет сценической деятельности обязательно приоткрывал псковичам какую-то новую грань автора-исполнителя Олега Митяева. На этот раз вы удивили тем, что стали исполнять поэзию Бродского. Как «Васильевский остров» оказался в вашем репертуаре?

- Насчет репертуара – преувеличение. Я исполнил эту вещь, представляя новую работу. Дело в том, что Леонид Марголин, который выступает со мной в качестве, аранжировщика и аккомпаниатора, написал музыкальный цикл на стихи Иосифа Бродского – что-то около 15 стихотворений, положенных на музыку. Теперь осталось дело за исполнителем, которого мы усиленно ищем. Хотелось бы удачно справиться с аранжировкой и приблизиться по качеству к диску Тухманова «По волне моей памяти», вывести результат на высокую поэзию.

- Надолго ли остаются впечатления о том или ином городе? Есть ли места, куда хочется возвращаться?

- Есть, конечно. Магнитогорск, такой социалистический город, где стоят одни многоэтажные коробки, привлекает потому, что там есть люди, к которым хочется вернуться. В Псков, например, хотелось бы возвращаться чаще и оставаться дольше. Потому что не так много городов с богатым прошлым, сохранившимся в веках, прикоснуться к которому всегда приятно.

Записала Наталья Бобровская.

Фото: Игорь Соловьев