Будьте причастны

Первые экземпляры альбома «Псковская икона XIII-XVI веков», представляющего едва ли не главные шедевры искусства наших предков, псковичи увидели ровно 10 лет назад. Эта дата прошла абсолютно незамеченной для широкой публики: не было пышных презентаций, не звучали приветственные речи, не состоялись встречи с читателями. Скромная информация в «Псковской правде» – и все. И имя человека, чьим титаническим трудом создавался альбом, для большинства псковичей осталось всего лишь строчкой в уникальной книге.

Первые 25 тысяч экземпляров разошлись с молниеносной быстротой. К концу 1991 года вышла вторая часть тиража – 65 тысяч. «Псковская икона» с тех пор переиздавалась чуть ли не ежегодно. Издатели печатали тысячи новых экземпляров по остававшимся клише, не утруждая себя никакими обязательствами по отношению к создателю. В результате последние тиражи сильно уступают по качеству печати первым.

Автор альбома - Ирина Самойловна Родникова недавно отметила 30-летие своей работы в Псковском историко-художественном музее-заповеднике.

Муки и радости

По вполне объяснимому желанию восполнить информационную пустоту вокруг истории создания альбома первым в разговоре с Ириной Самойловной стал вопрос:

- Как все начиналось?

- Невероятно: мне позвонили из издательства «Аврора», и редактор Слижевская предложила работу по созданию альбома, аналогичного тому, что уже вышел к тому времени о Новгороде. Я его видела, представляла объем и уровень работы. И хотя некоторый подобный опыт у меня уже был - к тому времени вышел мой первый альбом о Псковском музее-заповеднике, предложение вызвало во мне состояние шока. Я отказалась, на что редактор посоветовала не горячиться и хорошенько подумать.

Спасибо моим коллегам по отделу, которые горячо взялись меня убеждать: берись, не вздумай отказываться, у тебя ведь много материала собрано. И я согласилась.

С того момента начались танталовы муки. Во-первых, нужно было составить список икон, предлагаемых к публикации с учетом принятых на тот момент датировок. Их в готовом альбоме представлено 150. На список была получена рецензия от Э. С. Смирновой, известного ученого-искусствоведа. Затем начались съемки, готовый вариант насчитывает 250 снимков. Бригада фотографов работала, кроме Пскова, в Смоленске, Москве, Новгороде, Санкт-Петербурге. Но настоящая головная боль началась при создании каталога. По сути - полторы сотни мини-эссе, общим объемом в 10 авторских листов (250 страниц машинописного текста). Моя квартира в то время представляла странное зрелище: по всему пространству протянуты веревочки, на которые я с помощью обычных скрепок вешала карточки с необходимой информацией. И не дай бог, чтобы кто-то из домашних к ним прикоснулся. Ходить в квартире разрешалось только по отведенным «тропам».

В готовом виде тексты были отданы на искусствоведческие рецензии, в том числе и Ольге Андреевне Белобровой – крупнейшему специалисту по древнерусской культуре. До сих пор храню письмо редактора книги, нежно мною любимой Татьяны Семеновны Гейченко (дочери С. С. Гейченко), где она пишет: «Ваши аннотации смотрела О. А. Белоброва из Пушкинского дома и была почти в восторге. По ее выражению она пришла полностью в древнерусское состояние». Высшей оценки своему труду трудно пожелать. А потом выяснилось, что нужна еще и вступительная статья, которой не было в новгородском альбоме. До половины написала, а дальше ничего не выходит. И как-то ночью в раздумии вытащила с полки первую попавшуюся книгу - полистать. Мистика, но открыв случайную страницу, нашла нужную мысль – об ансамбле в искусстве. Моя жизнь счастливо богата по части мистических озарений, судьбоносных совпадений, неожиданных встреч с удивительными людьми.

Все работы по созданию «Псковской иконы» завершились в 1985 году. Еще пять лет рукопись бродила по иностранным редакциям – для перевода на английский, немецкий, французский, испанский языки. Только в 1991 году альбом увидел свет.

Друзья и «друзья»

- И тогда пришла радость?

- Да, но со слезами пополам. С выходом альбома все мои знакомые, коллеги, друзья четко разделились на две группы: друзья и заклятые «друзья». Слава на меня, прямо скажем, не обрушилась, деньги – тоже. Все, что я получила – в точном соответствии с договором, это две тысячи рублей с небольшим хвостиком. Суммы хватило на раздачу старых долгов. Но это меня волновало куда меньше, чем человеческая зависть и коварство. Выяснилась в общем - то банальная истина: порадоваться за коллегу, искренне, без камня за пазухой, в состоянии немногие. Еще в процессе работы доходили слухи, что кое-кто претендует на ту же работу, предлагая свои услуги в издательстве, редактору. Первая попытка не удалась. Тогда пошла в ход тяжелая артиллерия: после выхода в свет альбома в одной из центральных газет публикуется статья известного в те дни искусствоведа, в которой он клеймит позором и меня, и альбом. Обвинения казались тем более чудовищными, что абсолютно не соответствовали действительности. По этому поводу проявили интерес многие: буду ли я писать опровержение.

- Согласились?

- Нет, ответила словами святого Иеронима: «Ложь их столь бесстыдна, что даже не нуждается в опровержении».

- Гордость – гордостью, но ведь было и больно, и обидно…

- Поддержка пришла оттуда, откуда не ждала: звонили и писали коллеги из музеев Москвы, из Санкт-Петербурга, Новгорода и Вологды, был даже звонок из Парижа. Кстати, именно с тех пор установились связи с коллегами из Германии, Швейцарии, Америки. А на имя руководства музея пришло письмо, копию которого я храню как личную драгоценность. В мою защиту выступили сотрудники отдела древнерусской литературы Пушкинского дома во главе с академиком Дмитрием Сергеевичем Лихачевым , бывшим тогда председателем Фонда культуры.

Трудное счастье

В своем письме ученые, высоко оценивая альбом, выражают мнение, «что такая книга будет оценена по достоинству не одним поколением подлинных исследователей и любителей древнерусского искусства, литературы и культуры».

Провидческое предположение исполнилось: спустя 10 лет после своего выхода, имея огромные тиражи, «Псковская икона» по-прежнему остается в числе библиографических редкостей.

Уникальный альбом давно живет своей жизнью, а автор – своей. Но главное место в жизни Ирины Самойловны, как десять-двадцать лет назад, занимает икона, псковская икона. Рассказывать о ней она может не просто бесконечно, но - страстно, самозабвенно, забывая о времени сегодняшнем, целиком погружая себя и собеседника в давно прошедшие времена, в те, когда и создавались псковские шедевры. Они для нее – не молчаливые свидетели давно ушедших веков, они – собеседники, говорящие и о прошлом, и о настоящем – о вечном.

- Если говорить не о научном, а о личном подходе, то я за изображением вижу автора писавшего образ.

- И что можно сказать об иконописце спустя века - ведь даже имя его чаще всего неизвестно?

- Пскович ли он, каков его интеллект, каким по уровню образованности был его заказчик. По тому, как расставляет акценты, можно кое-что узнать и о характере писавшего икону. Бывает, что образ выписан архаично, неумело, но исполнен огромного чувства веры – и завораживает, достигая своей цели.

- Так много скрыто информации в изображени?

- Это не я, еще отцы Церкви говорили о том, что икона – книга для неграмотного или «лицевая библия». Взглянув на нее, человек мог разом получить необходимую к случаю информацию из Священного Писания. Нам же сегодня приходится заново учиться читать эти книги. И чем глубже проникаешь в содержание, тем больше остается вопросов. Поиск ответов иной раз преподносит такие подарки, что иначе как чудом это и не назовешь. У меня такое случалось не раз: в нужное время оказываться в нужном месте. Однажды ночью, когда в музее сработала охрана и меня вызвали из дома, я с фонариком проверяла сохранность экспозиции икон. Одна из них в то время особенно интересовала меня непонятным венком-вензелем внизу композиции. И только под светом фонарика смысл этой детали стал для меня очевидным. Это оказалась теонимограмма (запись божьего имени).

- Можно изучать иконы, не будучи верующей?

- Имея дело с иконописными образами, невозможно оставаться равнодушной к Священному Писанию. Иной раз в поисках ответа на вопрос, таящийся в иконе или связанный с ее атрибутикой, перелистываешь самые разные источники, связанные и с историей, и с религией, и с культурой. Все это влияет на формирование мировосприятия, в котором религия играет не последнюю роль. Я предпочитаю иметь дело с первоисточниками. С такими именами, как Ефрем Сирин, Афанасий Александрийский, Евагрий, Максим Исповедник, Иоанн Златоуст. Читать их – удовольствие от языка, образности, точности выражения и глубины мысли.

- Вы занимаетесь иконами 30 лет. Не было желания бросить, обратить свое внимание на что-то иное?

- Икона остается самой большой любовью, и бросить не помышляла. А кроме нее в число моих пристрастий входит и серебро. Кстати, наш музей обладает одной из крупнейших в стране коллекций. Несколько лет назад состоялась большая выставка, к созданию которой я приложила немало сил.

Я по характеру не самый легкий человек. И в этой жизни мне многое не нравится. Не нравится всеобщий разгул обмана, переоценка ценностей, ушедшая явно не в ту сторону, что надо. Не нравится то, как относится к простому гражданину власть. Особое неприятие и даже страх вызывает человеческая серость - воинствующая серость. В это определение вкладываю такие понятия, как непрофессионализм, апломб и элементарную непорядочность. Все это меня не устраивает и заставляет сопротивляться. И все это отступает, когда ближе к ночи добираюсь до письменного стола и погружаюсь в свой мир. В тот мир, где я счастлива. Так кто или что может заставить меня расстаться со счастьем? Мечтаю о том, чтобы мне не мешали, не дергали по пустякам, дали возможность сделать все, что задумано.

- И каковы ближайшие планы?

- Завершена работа по составлению словаря иконописцев 14-20 веков - более сотни имен. Есть план по изданию уже почти законченного каталога серебра, хранящегося в музее. Настало время обновлять экспозицию икон, действующую уже почти 15 лет. На ней представлено больше ста икон, а в музейных запасниках хранится еще не одна сотня шедевров. Но для замены равноценными нужны отреставрированные иконы определенной эпохи и разнообразных сюжетов. Чего мы, к сожалению, не имеем.

- Есть ли у вас ученики?

- Нет, к сожалению. Но это не означает, что свое знание держу под замком. Кроме научной работы выступаю с публичными лекциями.

- Но много ли расскажешь в лекции?

- Моя задача заключается не в передаче определенного объема информации, а в том, чтобы через знакомство с иконой и разговор о ее времени и событиях заронить любовь к древнерусскому искусству. Такую любовь, чтобы человек сам захотел продолжить узнавание, оставить в слушателе чувство причастности к миру святых образов.

Наталья БОБРОВСКАЯ.

Фото: Игорь Соловьев