Память о Беслане

Третьего сентября в России отметили вторую годовщину бесланской трагедии. Отметили очень по-разному. Там, на Кавказе, – митинг в первой школе и открытие памятника спецназовцам. В Москве – разогнанный и арестованный пикет у Соловецкого камня. В Питере – акция «Наших» с зажиганием свечей в окнах.

Фото: Любовь Кулькова.

С последним хуже.

Не забыть, не скрыть все подробности помог открытый судебный процесс над единственным выжившим террористом, Нурпашой Кулаевым. Но суд, так и не принесший ответы на многочисленные вопросы, закончился весной. Следствие, вообще-то, продолжается – но нет никаких гарантий, что его материалы не лягут мёртвым грузом.

Долгожданный доклад «комиссии Торшина» ко второй годовщине Беслана так и не поспел – теперь его следует ждать в 2007 году. Или не доклад, а новую отсрочку.

Зато был обнародован альтернативный доклад депутата Юрия Савельева. Хотя почему «альтернативный»? Во-первых, нечему его пока противопоставлять. Во-вторых, это всё-таки не любительские графоманские писания, а результат работы профессионала, бывшего ректора питерского военмеха.

Впрочем, доклад этот не был замечен «большой» прессой.

А попытка возложить цветы и поставить свечи у Соловецкого камня была пресечена милицией, тринадцать человек были задержаны – почему бы это?

В докладе Савельева прежде всего утверждается, что штурм школы не был спонтанным и начался отнюдь не после подрыва одной из бомб, установленных в спортзале террористами. Ведь о том же говорили и в Будённовске, и в Первомайском, и на Дубровке: «Они начали, и только тогда мы...» – подразумевая «Они, террористы, ответственны за всё».

На Лубянке к Камню пытались пройти люди с плакатами, на которых было слово «Чечня».

Собственно, в том и состоят два главных «бревна» в государевом оке, зреть которые гражданам отнюдь не положено.

Первая – что расследовать и оценивать надлежит отнюдь не только преступления террористов (которые, впрочем, бесспорны и никем из людей здравых не отрицаются), но и действия людей государственных.

Вторая – что главной причиной Беслана была бесконечная чеченская война. Что именно «контртеррористческая операция» и породила террористическое подполье в Отечестве. Что без этого «чеченского» контекста трагедию не понять и не осмыслить.

Именно этому – пониманию и осмыслению – противостоят мероприятия официозные. Помнить ведь надо как? Помнить надо так, чтобы забыть. Помнить надо так, чтобы не понимать. «Умные нам не надобны, нам надобны верные...»

И эту задачу торшинский «долгий ящик» выполнил на двести процентов. И для человека, вопреки духу времени продолжающего мыслить, любая альтернатива теперь может показаться благом.

И как раз от этого хотелось бы предостеречь.

Я не могу не уважать мнение Юрия Савельева, «военспеца», в «технической» части его доклада. Там же, где речь идёт о реконструкции событий по показаниям жертв и свидетелей, всё отнюдь не так просто.

Рискуя прослыть еретиком, я присоединился бы к отставленному прокурору Шепелю, сетовавшему, что-де свидетели говорят не о том, что видели, а о другом – о том, что знают. Там, где все события даже не десять, а сто десять раз обсуждены, реальность замещается коллективным представлением о ней. И слишком многое из основанного на таких рассказах – версии и о чуть ли не двойном числе боевиков, и о заранее спрятанном под полом школы оружии – оказывается под сомнением, как только мы переходим от известного к виденному.

Точно так же сомнение вызывают версии о заговоре спецслужб. Что-де знали о теракте заранее. И что среди боевиков был завербованный Ходов, место которого – за решёткой. Так и брат Нурпаши Кулаева, однорукий Ханпаша, тоже должен был сидеть с 2001 года... если бы родные не заплатили несколько тысяч долларов. Вообще, в зазор между нормой писаной и коррупционными нормативами в России можно поместить не один такой заговор.

А вот чего нет в докладе Савельева, так это попытки рассмотреть случившееся не только в контексте чеченской войны, но и в контексте двух других конфликтов: осетино-ингушского и грузино-осетинского. В бытующей ныне «народной» версии бесланских событий ингуши – сторона однозначно виновная. А вот о роли югоосетинских ополченцев Кокойты – ни слова. Почему бы это?

Всё это – важные, но отнюдь не главные соображения. Другая, неофициальная Россия продолжает себя осмысливать. Без такого осмысления невозможна подлинная память о тех, кто погиб два года назад.

Мы – помним.

Леонид РУЗОВ,
«Грани.ру».