«Стынет поле в тоске волоокой, телеграфными столбами давясь»

Российское Нечерноземье, современный вид

Опустевшие деревни, поля, заросшие бурьяном – это следствие многих причин. Попробуем разобраться в хотя бы некоторых.

Архаичная форма организации общества, где люди делились на касты и сословия, была у многих народов. Плебеи и патриции в древнем Риме, Шудры и брахманы в Индии. Кстати, хотя законом касты запрещены сейчас в Индии, однако крестьяне (шудры) до сих пор остаются самой низшей кастой.

Все это придумано древними для оправдания превосходства одних людей над другими. Для Европы все это осталось в далеком прошлом. Но Россия в своем общественном развитии сильно отстала. Крестьяне в этой стране всегда были наиболее бесправными из всего населения. Их продавали и покупали оптом, целыми деревнями и поодиночке как скот, как рабов. Крепостное право отменено только в XIX веке! Всякие рассуждения о каком-то особом чувстве коллективизма русского народа (особенно крестьянства), о какой-то соборности – это или незнание причин, или лицемерная попытка держать народ в стаде и дальше.

Чувство коллективизма свойственно всем людям любой нации, пока человек социально и материально не защищен. В стаде легче выжить. Первобытнообщинный строй тому пример.

Общинная форма ведения сельского хозяйства в России потому и сохранилась до начала XX века, что страна отстала в построении цивилизованного общества. Стыдно и обидно, что такой человек, как Л. Толстой был категорически против частной собственности на землю. И не он один.

П. А. Столыпин, как настоящий гений, увидел всю глубину этого болота. Его реформа (по его словам) была рассчитана не на пьяных, глупых и ленивых, а на трудолюбивых, предприимчивых, умных и трезвых крестьян. И это была самая грандиозная, хорошо продуманная, а поэтому самая действительная реформа в России. И какой результат всего за несколько лет!

Большевики эти результаты тщательно скрывали. Ленин говорил, что если столыпинская реформа продлится года два–три, то никакая революция будет невозможна в России. Как только крестьянин получал землю в собственность, экономическую поддержку и техническую базу, так сразу утрачивал стадное чувство коллективизма. Один жил на хуторе и не очень нуждается в соседях.

Но не так было все просто. В Заборовской волости Псковского уезда разъяренная толпа крестьян зверски убила отца и двух его сыновей Федулиных всего лишь за то, что они захотят уйти на отруба против воли деревни. В д. Поташево Новоржевского уезда на сельском сходе один крестьянин из ружья тяжело ранил двух других, заявивших о своем желании уйти на хутора. В д. Михальцево Опочецкого уезда один мужик повесился, когда узнал, что некоторые односельчане выходят из общины.

Это такой русский коллективизм? Где духовность, святость и соборность? Это стадный страх, слабость, что сильные оставят их. Отделившись, они, наверняка начнут жить лучше и богаче, а этого нельзя вытерпеть, так уж лучше их убить.

Реформа позволила выявить незаурядные и талантливые личности, ранее скрытые в однородной массе общины. Крестьяне, не способные к организации собственного хозяйства, уходили в города или нанимались к более успешным. Это нормальный процесс, и он идет во всем мире постоянно. Это капитализм.

Столыпинская аграрная реформа позволила сделать большой рывок в развитии сельского хозяйства в России, но еще и подтолкнула развитие промышленности, переработку сельхозпродукции, строительство дорог.

Комиссии экспертов из Германии и Франции независимо друг от друга пришли к выводу, что уже к середине XX века Россия будет самой мощной страной в мире. И ни одно государство в Европе не в силах будет воевать с ней.

И. И. Мечников писал: «Сейчас, когда Россия выходит на передовые позиции в мире, некоторые молодые люди задумали делать революцию, не представлял, что из этого получится». Говорят, когда Бисмарку положили Манифест Коммунистической партии, он, прочитав, сказал: «Осталось только выбрать страну, которую не жалко, и она погибнет навсегда».

Большевики выбрали Россию.

Началась невиданная по масштабам, трагизму и последствиям кампания раскрестьянивания. А точнее – геноцид собственного народа. Чтобы делу дать хоть мало-мальски законный вид и толк, назвали это борьбой с мироедами–кулаками, а еще и для того, чтобы подключить к этому лодырей и пьяниц, которых всегда немало было в деревне.

Самые трудолюбивые, а потому приверженные частной собственности, самые честные, умные и достойные, а потому более сильные и свободолюбивые и очень опасные для осуществления плана коллективизации, были уничтожены. Знали ли палачи генетику, но уничтожали целыми семьями, не щадя малых детей. Вот теперь остальных можно было загонять в колхозное стойло и эксплуатировать хуже всякого скота. Хозяин свою скотину хотя бы кормит. Мало того, что в колхозе работали бесплатно, но еще отбирали и то, что производилось в личном хозяйстве крестьян.

На протяжении трех поколений большевики выбивали из крестьян крестьянскую душу. Отыскивая в деревне или присылая из города самых отъявленных негодяев и садистов, делали их надсмотрщиками, т. е. всякого рода начальниками. Честь, совесть, человеческое достоинство, свобода, вера в Бога и во все святое подавлялись всякими способами.

А самые низменные пороки человечества, как: зависть, угодничество, доносы, ложь, подлость открыто поощрялись и культивировались. Создавался новый тип человека – Homo sovetikus. И все–таки, те, кто не в состоянии был все это терпеть, садились даже в тюрьму, чтобы оттуда не вернуться в колхоз. Многие стройки коммунизма держались на заключенных и вербованных крестьянах.

И странно, что даже президент страны называет дату отмены крепостного права в России не 1961 г., когда, наконец, было решено дать паспорта колхозникам, а 1861г. Не знали этого или знать не хотели? Колонии горожан в советское время тоже сильно не позавидуешь, но и с колхозниками не сравнишь. Рабочий класс – гегемон и диктатор. А ведь даже в начале 1960-х годов сельские жители составили две трети населения страны.

«Город, в силу своего превосходства над деревней в экономической, технической, финансовой и других областях, не только господствует над деревней, но и поглощает ее», - это один французский экономист не о России. О нас сказал наш великий крестьянский сын - Сергей Есенин:

Город, город, ты в сватке жестокой

Окрестил нас как падаль и мразь.

Вот поэтому и стынет поле в тоске волоокой, телеграфными столбами давясь.

После отмены советского крепостного права в начале шестидесятых годов ХХ века колхозы развалились не сразу. Те, кто жил в деревне, продолжали работать в этой системе. Крестьянин очень инерционен по натуре, к тому же обременен своим хозяйством. А вот молодые люди не захотели считать себя быдлом и людьми второго сорта. И уходили. К этому добавилась ликвидация неперспективных деревень. Кто в деревне был крестьянином, в поселке становился сельхозрабочим. Под огород ему давали от 6 до 12 соток земли, и никаких надворных построек. Сейчас люди в этих поселках оказались в самых ужасных условиях. Работать негде, а своего хозяйства нет. Даже за травой для поросенка надо ехать за несколько километров на мотоцикле.

Создавались колхозы при помощи «товарища «Маузера», т. е., во всяком случае, при помощи кнута и палки, и управляться могли только этими «инструментами». В новых экономических условиях колхозы работать не могли. И как только колхозники поняли, что над ними нет кнута, они тут же приговорили свои колхозы и сами привели приговор в исполнение. Разрушив, разломам, растащив ненавистную систему насилия, люди вдруг растерялись. Оказалось, что они никому не нужны, а к самостоятельной организации своего хозяйства они не способны.

За годы советской власти из них выбили все, что можно ассоциировать с понятием хозяин. И вот, несчастные и потерянные, бредут они по этим обломкам и пепелищу, готовые вернуться обратно в те колхозы.

Конечно, нельзя не сказать о том, что в это время шло безудержное разграбление страны, и всем чиновникам и власти было не до нищего сельского хозяйства. Что с него взять? И все же в 1991 году нашлось много таких, кто объявил себя фермерами. Пока только объявив, и никто не знает, что из них будет. Если хорошо рассмотреть тот состав, то там были «артисты»-аферисты и очень немножко настоящих фермеров. Аферисты просто взяли кредит и скрылись.

«Артисты» в кавычках потому, что этим людям, не будучи крестьянами, казалось, что они могут сыграть эту роль в жизни. Среди них были горожане, тоскующие по природе, но имевшие смутное представление о сельском хозяйстве. Были и сельские жители, но не крестьяне. Оказалось, что вести крестьянское хозяйство, да еще в наших условиях, где нет кооперации, могут очень немногие.

Фермер в России должен знать и уметь все. Быть строителем, инженером, агрономом, ветеринарным врачом, трактористом, бухгалтером и т. д. Остается к этому добавить, что фермера в России никто не ждал. К тому времени вся советская номенклатура (работники райкомов, исполкомов и другие советские руководители) успели пересесть в администрации области и районов, налоговые инспекции, банки, ассоциации крестьянских хозяйств и т. д. Пусть даже некоторые из них были людьми честными и порядочными, но работать в рыночных условиях они не могли и не умели. Остальные же просто ненавидели новые порядки и саботировали все реформы, надеясь вернуться назад.

С тех пор как Псковская Область попала в лапы жириновцев, фермерские хозяйства были обречены. Сам губернатор Михайлов заявил, что он против частной собственности на землю. Правда, его тут же поправили из Москвы. Его заместитель по сельскому хозяйству Тулькин, бывший председатель колхоза, как истинный советский рабовладелец, не скрывал своего отношения к частникам. Когда–то автомобильный магнат Форд сказал, что ему нравится любой цвет автомобиля при условии, что он черный.

Так и Тулькин признавал любую форму организации сельхозпроизводства при условии, что это колхоз. Фермеров начали травить и давить, и не только чиновники, но и колхознички. Как и во времена Столыпина, начали гореть хутора и фермы.

Государство обещало помощь фермерам в строительстве дорог, линий электропередач, возмещении затрат на строительство ферм. Но ничего не было сделано. Самое главное, что не было и до сих пор нет кооперативов. Крестьянин же не может и производить, и перерабатывать, и реализовывать свою продукцию.

А посредники и переработчики его просто грабят. Как сейчас это можно назвать, если сейчас у нас закупочная цена 4 руб. за литр молока, 4 руб. за килограмм шерсти романовских овец и т. д. Все эти посредники и переработчики – это город.

Государство пишет законы и создает условия, чтобы город грабил деревню. Всегда, везде и во всем. Один пример: бюджет страны создается всем населением (доходная часть), а расходуется только на город. Правда есть там маленькая статья «на сельское хозяйство», но это на производство, а не для человека. А вот житель города, получив бесплатное жилье, теперь требует, чтобы его содержали, ремонтировали, обогревали тоже бесплатно. Вода, газ, канализация, уборка мусора. Строительство дорог, транспорт, связь. Медицинское обеспечение (больницы, скорая помощь), школу выбирают родители, где учиться ребенку. Улицы городов убираются и освещаются. И почти все это оплачивает бюджет. По крайней мере, до настоящего времени было так. Да и сейчас так, кроме разве квартплаты. А что же крестьянину? А это его проблемы! Жилье надо? Возьми топор, да и строй.

Вода в большинстве случаев даже не из колодца, а из выкопанной ямы в конце огорода. Возьми ведро и обеспечь себя водой. Отопление, все «удобства» - все как в каменном веке! Дорогу хотя бы от деревни до асфальта!

Так почему эта одна часть людей спокойно смотрит на то, как другая часть порабощена, уничтожена и ограблена.

Прошла приватизация. Кто-то получил фабрики, заводы, природные ресурсы и полезные ископаемые. Одна только квартира в городе стоит миллионы рублей. А что крестьянину от приватизации? Земля? А почему она даром никому не нужна? Где те негодяи, что кричали: «Не дадим продавать мать – кормилицу землю!»

В городах, конечно, земля чего-то стоит, только она не принадлежит крестьянам. Так что же удивляться тому, что в вымирающих деревнях остались сейчас полуживые люди. Потерянные, опустошенные и опустившиеся, безучастные ко всему происходящему, ни на что не способные, ничего не желающие, кроме как залить себе внутрь любую гадость, лишь бы свет померк в глазах.

«Народ или общество, которые долго и покорно терпят иго, рабство или угнетение, теряют дар Божий – любовь, благородство и свободу. Эти категории заменяются послушанием, низкопоклонством и хамством. Такой народ не может воспользоваться плодами свободы, даже полученными по счастливой случайности», - так сказал мудрец Макиавелли еще в XVI веке. Российских крестьян очень долго держали в рабстве и до сих пор держат за людей низшей касты.

Кто с этим не согласен, легко проверить. Назовите первого встречного, своим товарища или сослуживца колхозником, а я посмотрю на реакцию.

Станислав Кучинский,
крестьянин с хутора им. Столыпина, Невельский район, Псковская область.