Женское

В Псковском академическом театре драмы имени А. С. Пушкина поставили весьма «смотрибельную» историю любви

18 июня 2008 года на сцене Псковского академического театра драмы имени А. С. Пушкина пройдет последний показ второй премьеры сезона: спектакля «Женщины без границ» режиссера Елены Шишло по пьесе Юрия Полякова «Он, Она, Они».

Юрий Поляков нашел в Пскове одного из лучших исполнителей роли Валентина Борисовича в театральной биографии своей пьесы. Фото: Александр Сидоренко

Прогнозы – дело неблагодарное. А я все-таки рискну и самонадеянно предреку новой работе Елены Шишло счастливую кассовую судьбу. Даже при той ненавязчивой рекламе, которая уже месяц, скорее, делает вид, чем действительно сопровождает спектакль.

Дело в том, что целевой аудиторией постановки является наиболее самоотверженная часть публики – это женщины. Во-первых, они ходят в театр, несмотря ни на что: на моду (вернее, немоду – во всяком случае, у нас в Пскове), на погоду, на немытую посуду, на мужа, физически страдающего от желания супруги «приобщиться». В процентном соотношении (учитывая количество премьер в сезоне, особенно – в этом) они ходят туда даже чаще, чем в кино.

Тем более (и это во-вторых) в данном случае как раз есть на что, вернее, на кого посмотреть. На себя. На типичную представительницу. Это все равно что вечером упасть в кресло с пультом от телевизора, бормоча в поисках сериала, на который «подсела»: «Ну, как там наша-то?»…

«Наша» не разочарует. Вера (Наталья Сурикова) – женщина настолько интересной и трудной судьбы, что с самого начала знакомства появляется уверенность – вся эта история не может закончиться хорошо. В принципе, сразу начинаешь подозревать худшее. Гостиница где-то на берегу моря, в номере которой Верочка до последнего обороняет свою, как кажется зрителю, чуть ли не невинность от вполне определенных намерений актера-алкоголика-неудачника Саши (Роман Суриков, конечно).

Антураж, знаете ли, заставляет подозревать банальный адюльтер. Курортный роман, то да сё, актёр этот наверняка женат, подлец. Хотя сценический антураж с этими подозрениями сильно диссонирует: уж больно он свадебный (художник спектакля – Валерий Мелещенков). Постель во всю сцену, цельность покровов которой Вера никак не решается нарушить. Над постелью довлеет огромный венок невесты с призрачно-прозрачной фатой…

«Страстолюбец» и «сластотерпец» Валентин Борисович сыгран народным артистом России Владимиром Свекольниковым точно, легко и с удовольствием. Вере (Наталья Сурикова) есть на кого опереться на сцене. Фото: Александр Сидоренко

Образ Верочки, создаваемый постоянными уклонениями от объятий, романтически развевающимися одеждами и невыносимо высоким голосом, мучает лишь одной неопределенностью: то ли она «прелесть, какая глупенькая», то ли «ужас, какая дурища». Ха-ха!!! Переживите первые минут двадцать действа, и вам станет понятно: по количеству и качеству собственных «скелетов в шкафу» Верочка оставит своего незадачливого возлюбленного далеко позади себя. И никакой это не адюльтер. Мы присутствуем при рождении большого и светлого, настоящего чувства. А роды – процесс трудный, болезненный для всех сторон.

Психологи (и психоаналитики) всех стран устали объединяться на почве банального призыва: живите настоящим! Не тащите в новые отношения призраков из своего прошлого, не берите их на новое ложе новой любви. Юрий Поляков в своей пьесе и Елена Шишло в своем спектакле очень убедительно доказывают: советовать легко, следовать разумным советам – практически невозможно.

Одно неосторожное душевное движение – и гостиничный номер становится густонаселенным. Сказала Верочка: «люблю брют», Саша легкомысленно про себя вспомнил: «Нина тоже любила брют». И Нина (Валентина Банакова) тут же материализуется в номере – «подержать свечку» над влюбленными. Да-да, жена все-таки есть. Правда, покойная (так и тянет написать – к счастью, покойная, потому что хочется все-таки счастья для всех и для каждого).

И понеслось: под одеялом обнаруживается «первый учитель», прости, Господи, Верочки – «словесник» Валентин Борисович (народный артист России Владимир Свекольников), отсидевший за растление нежной десятиклассницы. Ныне он, разумеется (для Юрия Полякова – естественно) демократ–правозащитник. Далее последует её маменька Ирина Федоровна (Лариса Крамер), бравурно вывалившаяся из шкафа. Верочкин паспортный муж Виталик (Эдуард Золотавин), перележавший (в буквальном смысле) на диване всю новейшую историю России – от Гайдара до, страшно сказать, Путина, который и упоминается «страшным шепотом», «страшно актуализируя» временной аспект вечной истории любви.

Все эти гости со стороны «невесты» разбавлены еще одной Сашиной Машей (на премьерных показах – Полина Капустина) – его «действующей» любовницей, парикмахершей, брызжущей провинциальным жизненным соком, смачно «гэкающей», что твоя, вернее, «Моя прекрасная няня».

А финал-апофигей – это, конечно, приход нынешней «шефини» Верочки, главы фонда «Женщины без границ», Маргариты Львовны (Надежда Чепайкина), единственного настоящего мужика в Верочкиной жизни. Кто не сразу понял: глава фонда, существующего, естественно, на деньги «западной демократии», естественно, лесбиянка (все «естественно» относятся опять же к демократоненавистнику Юрию Полякову).

Нина (Валентина Банакова) материализуется в памяти возлюбленного Верой Саши (Роман Суриков). Фото: Александр Сидоренко

Все эти персонажи выдадут массу интереснейшей информации о прошлом обоих героев – пока еще даже не любовников. Потом они перезнакомятся и начнут активно влиять на любовный зародыш. И будут побеждены! Саша и Вера всё-таки займутся… друг другом. Настоящими. Такими, какие они есть. И такими, какими они друг друга, в конце концов, примут. И призраками ничего не останется, как растворится, добродушно приговаривая: «Они нас еще вспомнят!» А как же! Когда-нибудь вспомнят. «Говорила мне мама…» «Моя Нина никогда бы не позволила себе…» И так далее. Но это далее – оно совсем далее. Оно случится не здесь и не сейчас. Не в этом спектакле.

В этом спектакле всё уже случилось. Случилась очередная творческая удача Владимира Свекольникова. Конечно, такой материал, как Валентин Борисович, в принципе испортить трудно. Но сам Юрий Михайлович Поляков, почтивший вниманием один из премьерных псковских спектаклей, заметил, что этот Валентин Борисович – фактически лучший в театральной биографии пьесы. «Страстолюбец» и «сластотерпец», сыплющий афоризмами («Это неизвестным солдатом быть почетно, а неизвестным актером – стыдно», «Женщина должна казаться недосягаемой, как демократия в России») сыгран точно, легко и с удовольствием. Уж не лучшая ли это мужская роль сезона? Пусть и второго плана.

На удивление хорош в роли Саши Роман Суриков. Он настолько достоверен и естественен (извините – учитывая «содержание» роли, комплимент сомнительный), что выглядит явно более сильной половиной дуэта с Верочкой. И ведь такое содержание тоже надо еще принять, смириться с «негероичностью» героя, выжать из него по капле (демонстрируя каждую эту каплю) пошлость и цинизм. Доказать, что и спившиеся актеры любить умеют!

Вообще, мужская составляющая спектакля пока что (на премьерной стадии) выглядит сильнее. Не удалось разрешить загадку Верочкиной мамы: Лариса Крамер демонстрирует фантастическую физическую форму. Её Ирина Федоровна – стройная, как преподаватель хореографического училища, в блестящей тунике, леггинсах, и устрашающего размера домашних тапочках, состоявшая некогда в членах родительского комитета (весь состав которого был влюблен в Валентина Борисовича), настолько активно (чтобы не сказать – агрессивно) преподносит себя зрителю, что тот теряется перед напором. Кто же вы, Ирина Федоровна? Очень пожилая сварливая женщина? Ничем не подтверждается. В самом соку, как говорится. Может, «злоупотребляет»? Ага: всю жизнь «дочь соблюдала», стояла на страже моральных устоев намертво – родную дочь не пощадила, чтобы наказать развратника. Опять же – родительский комитет. Нет, не срастается. Так бы и поставил на маменьку… ограничитель. В целях безопасности и достоверности всего действа.

Одна из самых сильных и комичных сцен спектакля – явление представителя «темного» Верочкиного даже не прошлого – настоящего – Маргариты Львовны. Лесбиянки, напомним. Тут, конечно, чувствуется сугубо теоретическое знакомство с материалом и драматурга, и режиссера, и актрисы. Шляпа, галстук, черный плащ. И голос… Голосом Надежды Чепайкиной хорошо спрашивать: «Мой милый, что тебе я сделала?» или петь колыбельные… А тут…

А из чего, из чего, спрашивается, можно слепить эту «женщину без предела» при заданных условиях? Непонятно. И трудно. Очень трудно: образ изначально задан недружелюбно, автором-мужчиной, презирающим всякую новейшую толерантность, и подчеркнуто ставящим знак равенства между феминизмом и нетрадиционной сексуальной ориентацией. Бог, конечно, автору судья. И зритель. Зритель, несмотря ни на что, Маргариту Львовну принял очень и очень доброжелательно.

И спектакль в целом – тоже. Потому что можно сколько угодно морщить высокие лбы, а против факта – нет приема. Спектакль идет на одном дыхании. Он интересный. К тому же – очень смешной. И, как дружно скажет его целевая аудитория, «жизненный».

Иной раз вспомнишь (что уже хорошо) и прямо в волнение придешь: «Как там наша-то?» Осталось ощущение продолжения истории. Где-то там. В жизни, может быть.

Елена ШИРЯЕВА.