Живой камень

Памятник жертвам Большого Террора в Пскове становится сугубо личным делом тех, кто выжил

30 октября 2008 года в Пскове у камня, заложенного год назад на месте будущего памятника жертвам политических репрессий, собралось около 40 человек. Конечно, намного меньше, чем в прошлом году, когда были заняты все узкие дорожки, ведущие к этому материальному воплощению 18-летней надежды, установленному у Мироносицкого кладбища1 . Многих из пришедших я уже узнаю. Лица у людей очень запоминающиеся. Кто хоть раз видел их на этих поминальных встречах, уже вряд ли забудет.

Фото: Максим Андреев

Зато официальных лиц на этот раз не было: областных или городских депутатов, представителей политических партий, высоких чиновников. На поминальную службу пришла только начальник городского управления культуры Феда Тесленко.

Служил отец Павел Адельгейм из храма святых Жен Мироносиц. Сын репрессированного отца, он тоже получил срок – уже в те самые, «относительно вегетарианские времена», якобы за агитацию против советской власти. Из лагеря вернулся без ноги. Во время службы мелькает мысль: тяжело ему, наверное, служба долгая, почти час – по полному чину. Впрочем, тут же понимаешь, насколько эта мысль неуместна.

Ветер, холодно, а люди не уходят, сжимают в руках цветы, берегут от ветра свечи. Они каждый день вспоминают тех, кому сейчас поют вечную память, тех, для кого сейчас просят прощения и упокоения. Впрочем, прощения и упокоения просят для всех. Отец Павел после службы говорил очень простые вещи, которые, правда, не все до сих пор понимают: «Те, кого называли врагами народа, были ни в чем не повинные люди. А врагами народа были те, кто их убивал». Теперь можно открыто говорить о невинных жертвах, но поздно уже – некого призвать к ответу, потому что «нет палачей, их тоже убивали – другие палачи. И происходила смена поколений, когда жертвы сменяли жертв, и палачи сменяли палачей, и многие палачи сами стали жертвами». И остается только молиться об успокоении душ невинных жертв, многие из которых умерли мученической смертью и многие из которых стали праведниками.

Отец Павел прочитал отрывок из стихотворения Елены Пудовкиной «О новомучениках»:

Были и те, чей единственный след – это свет
над мерзлотою, над тундрой, где мощи хранятся;
на деревянных табличках ни даты, ни имени нет -
будут теперь номера вписаны в святцы.
Так и ушли, и ушли, не оставив имен,
как, вероятно, молитва уходит на небо:
авторства нет, но отслужена светлая треба,
автора нет, но и лагерь, и край осиян.

Фото: Максим Андреев

Стихов в этот день читали много. Читала их (свои и чужие) Зинаида Михайловна Маркова, которую в 15 лет вместе с мамой и младшими братом и сестрой из блокадного Ленинграда вывезли по Дороге жизни для того, чтобы отправить в якутскую ссылку. Её отец, дядя и дедушка лежат в Левашовской пустоши2 . Самой Зинаиде Марковне жить не только в Ленинграде, в Ленинградской области запретили. И тогда она сказала: «Мама, раз нас никуда не хотят пускать, давай поедем «по ленинским местам!» - как после ссылки. Приехали в Псков, где она прожила и проработала 57 лет.

В прошлом году из официальных списков выступавших на церемонии открытия закладного камня вычеркнули редактора «Псковской губернии» Льва Шлосберга. В этом году «вычеркиватели» про день памяти жертв политических репрессий вообще не вспомнили. Не пришли. Так что говорить можно было всем, кто считал это необходимым.

Лев Шлосберг говорил о годах Большого Террора, как о продолжении гражданской войны. Да, именно гражданская война шла в нашей стране еще десятки лет после того, как официально была объявлена завершившийся. И на ней погибли лучшие люди, этот провал был и остается невосполнимым – вся страна изменилась. Именно потому, что она изменилась тогда, сейчас забывают о тех, кто приходит к этому камню. И именно поэтому к памятному камню приходит так мало людей. Но этот день значит для страны на самом деле не меньше, чем День Победы. «Не было покаяния, но память об этих смертях заставит общество осознать и покаяться», - сказал Лев Шлосберг. Путь же к этому покаянию один – помнить о жертвах, неустанно говорить о том, что произошло в те годы, устанавливать памятные стены с именами всех невинно погибших, потому что эти стены с именами миллионов убитых, лучших граждан, и есть – настоящая история страны, история ее жертв, мучений и утрат. И обратил внимание людей на то, как изменился закладной камень: он врос в землю, покрылся лишайником, как будто стоял здесь всегда, но при этом – стал живым.

А памятник, которого все ждут уже второй десяток лет? Что будет с ним? Будет ли он? Председатель псковского отделения Всероссийского общества «Мемориал» Юрий Дзева рассказал товарищам о событиях этого лета, связанных с конкурсом проектов памятника жертвам политических репрессий3 . Честно оценил его итоги: «Так, тяп-ляп прошел конкурс. Ни один из проектов нас не устраивал, но победитель всё же выбран. 18 лет мы добивались закладки этого камня, сколько еще будем добиваться памятника? Сейчас весь вопрос в деньгах».

Днем позже мы беседовали с начальником городского управления культуры Федой Дементьевной Тесленко. Она тоже подтвердила – вопрос в деньгах. Сейчас необходимо заказывать проектно-сметную документацию (это примерно 10% от стоимости проекта, а проектов дешевле 3 млн. рублей в конкурсе не было), но бюджетных средств на это не предусмотрено: в этом году совершенно точно. И в будущем – вряд ли. Впрочем, это «вряд ли» звучит, как «совершенно точно». «Обществу «Мемориал» надо активизировать свою позицию», - Феда Дементьевна недвусмысленно дала понять, что только за счет общественной организации, вернее, за счет собранных ею средств, можно было бы сдвинуть дело с очередной мертвой точки. А там и бюджет поучаствует. Когда-нибудь. Может быть.

Мы на всякий случай уточнили у заместителя главы Пскова Ивана Цецерского, который занимался вопросом закладки камня на месте будущего памятника, не слышал ли он что-нибудь о деньгах, которые могут быть выделены на изготовление и установку памятника? Нет, ничего Иван Николаевич не слышал. А проекта бюджета-2009 в глаза еще не видел.

Так что всё застыло. Нельзя сказать, что на отметке годичной давности, но тем не менее… Поэтому надеяться опять можно только на себя.

В Пскове проживает сейчас около 1400 человек, пострадавших от репрессий. Всего в Псковской области их осталось три с половиной тысячи. Увековечение памяти о страшных годах Террора, персональной памяти о более чем 8 тысячах погибших и более чем 60 тысячах репрессированных псковичей вновь становится исключительно личным делом тех, кто выжил. И тех, кто помнит.

Елена ШИРЯЕВА

 

1 См.: Е. Ширяева. «Так пришёлся ль сынок мой по вкусу?..» // «ПГ», № 43 (362) от 7-13 ноября 2007 г.

2 См.: Е. Ширяева. Свидетельство о смерти // «ПГ», № 34 (403) от 27 августа - 2 сентября 2008 г.

3 См.: Е. Ширяева. Специальная тетрадь // «ПГ», № 29 (398) от 23-29 июля 2008 г.; Е. Ширяева. Наедине // «ПГ», № 31 (400) от 6-12 августа 2008 г.