Адам Михник: «Я – антисоветский русофил»

Соавтор польских политических и общественных побед размышляет и переживает о судьбе России

Адам Михник – известный польский диссидент, журналист, редактор крупнейшей газеты «Газета выборча», которая начинала свою работу, ютясь в неотремонтированном здании детского садика, а сейчас занимает в Варшаве большой небоскреб с бассейном для сотрудников, зимним садом, множеством «производственных» помещений и представляет собой акционерное общество, от акций которого ее главный редактор отказался.

Адам Михник в своём рабочем кабинете. Фото: Светлана Гаврилина

Биография Адама Михника достойна большой книги – еще в юности, при власти коммунистов, он начал с участия в неформальных движениях, был арестован и приговорен к трем годам тюрьмы. Исключен из Варшавского университета, что привело к серьезным студенческим волнениям в Польше.

Вошел в знаменитый Комитет защиты рабочих, занимался подпольной издательской работой, политическим просветительством. Во времена легендарной «Солидарности» – один из ее интеллектуальных лидеров. Тогда же – снова аресты, два трехлетних срока.

В 1989 году – участник знаменитого «Круглого стола» – бесед между оппозицией и властью о проведении в Польше свободных выборов, затем депутат нового Сейма. Его детище – «Газета выборча» – появилось также в 1989 году. Поляки – и не только поляки – признают: экономически и морально газета никогда не зависела от политической погоды в стране, во многом она сама определяла и определяет эту погоду. В годы, когда президентом был лидер «Солидарности» Лех Валенса, он был подвергнут критике со стороны «Выборчей» (то же было во время президентства Леха Качиньского)

Мы встретились в редакции «Выборчей» в начале января 2009 года. Наступивший год обещает быть сложным в мире, в Европе, в Польше. В этой связи не обойти и не объехать было вопросы о той стране, из которой я приехала – о России. Пан Михник часто бывает в Москве, хорошо говорит по-русски, у него там много друзей, но он сознается, что многое из того, что сейчас происходит в Российской Федерации, он только пытается понять:

- Я спрашивал у московских друзей: что у вас там делается? Официальные ваши газеты выдают какие-то однообразные и не очень правдоподобные вещи, об оппозиционных движениях известия разноречивые, вот я и спросил – например, каким образом, из-за чего оказываются, например, возможны какие-то объединения демократов с национал-большевиками? И друзья мне посоветовали прочесть книжку Захара Прилепина. Я прочел. Это было очень интересно, но я был в шоке. Возвращение каких-то «Бесов» Достоевского. Федор Михайлович, да. Это Федор Михайлович, всё это было у него. Я мог бы подумать, что такая книжка специально написана, по заказу КГБ – но нет, это не так. От этого еще страшнее.

А потом – мы ведь живем в мире, все вместе, сейчас перед человечеством большие проблемы, и охвативший планету кризис масштабен и серьезен. И невооруженным взглядом мы видим, что в России он протекает более тяжело и будет иметь более мрачные последствия, чем для кого бы то ни было.

Всё, что происходит в экономике – это беда, современная эффективная экономика не выстроена – а что мы видим в вашей прессе, в чем убеждают ваш народ и убеждают внешний мир? Просто пропаганда, пропаганда каких-то невероятных успехов, теперь уже Медведева. Но мир сложновато убедить в невероятных успехах, это смешно. Я читаю ваши газеты… Пятнадцать российских газет прочтешь – и, скажем, по событиям в Грузии написано все так, как будто бы пятнадцать журналистов диктант в одном классе писали. А если отличная от официальной точка зрения – то дается иносказательно, намеками. Но у такой пропаганды короткие ноги.

Я вообще пока не вижу какого-либо позитивного сценария. Та российская оппозиция, которую я знаю – пока не уверен, что она может в данный момент как-то изменить ситуацию. Хотя, возможно, я просто неправильно оцениваю положение дел. Ещё вот в чем дело: ваш Кремль постоянно подчеркивает какие-то слабые стороны тех, кто ему противостоит, и дает понять: смотрите, мы, допустим, плохие, но вот эти – они ведь ничем не лучше, лучше уж с нами иметь дело, нас вы уже знаете. И как ни печально, многие в мире соглашаются с этим.

- Но ведь в самом деле: в самой России – общественная апатия, неверие в изменение политической системы на более цивилизованную, не несущую угрозы ни для собственных граждан, ни для сопредельных стран. Люди уже не склонны доверять никаким лидерам, им надоели то краткие альянсы, то конфликты – а воз и ныне там…

- А просто потому, что так и не сложилось у вас политической культуры, ни на каких уровнях. Как-то всё по-прежнему делается по-большевистски. Смотрите: что получается? Мы хотим свободы и демократии. Но ведь должна быть культура демократии, а о ней – весьма смутные представления. Вы не думайте, это болезнь не только российская, это и в Литве, и на Балканах мы видим, и у нас в Польше.

- Но, тем не менее, в Польше – при всех трудностях – мы видим, что она живет сейчас в совершенно ином пространстве: взять хотя бы свободу печати, или вспомним, как проходят выборы президента, местной власти. Как вышло, что мы стартовали в одно время примерно, но Польша – в Европейском Союзе, а мы, как грубовато выражаются многие у нас, всё так и стоим «враскорячку» эти двадцать лет?

- На самом деле я когда-то вообще не ожидал, и никто не ожидал, что в России в конце 80-х годов прошлого века произойдут такие мощные события, которые в итоге приедут к краху СССР. Хотя я всегда завидовал вам вот в чем. Буковский, наверно, рассказывал Вам о нашем разговоре в Париже? О том, что у вас есть такая интеллигенция, такой потенциал, которого в Польше просто нет? Тогда я как раз больше не верил в возможность того, что встряхнется польское общество…

Я всегда называл себя АНТИСОВЕТСКИМ РУСОФИЛОМ. Ненавидя советскую систему, я любил и люблю русскую литературу, российских мыслителей. У вас и сейчас есть этот потенциал. Только он не виден. И это тревожно. Потому что я, может быть, меньше знаю про Балканы, и менее встревожен по поводу тамошних дел. А Россия – как бы там ни было – это для нас самая важная страна. Иначе быть не может.

- Информацию получаете в основном из Москвы?

- Увы, да. С одной стороны, это и понятно: Москва сама по себе как целое государство – десять миллионов человек. То, что в ней происходит, оказывает влияние на огромные пространства. А, с другой стороны, у вас все так и устроено, что практически нет развитого информационного пространства в регионах. Допустим, Псков – о нем мало что просачивается вообще.

И все очень опасно. Знаете, я боюсь, что действительно в польском обществе на основании шокирующего поведения российского руководства может укорениться глубокая русофобия. Все чаще слышишь: что с этих русских взять, это рабская нация, другими они не бывают…И страшно, что есть повод для этих разговоров. Страшные вещи продолжают твориться (помню, как убили в Петербурге Галину Васильевну Старовойтову), а общество в массе своей дремлет.

- У нас тоже все чаще можно слышать о рабской нации…

- У вас – имеют право. Вспомним Чаадаева. Но есть еще один нюанс: в России часто происходят неожиданности. Для Ленина была неожиданностью Февральская революция, к примеру. У вас такая очень сложная почва.

- Пан Адам, у вас большой политический опыт, при этом ваш опыт – опыт победителей. Сейчас, конечно, другое время, – но смотрю «Человека из железа» Вайды – и столько сходства: поведение властей, выбор людей, вера и неверие… Этого не рассказать в двух словах, конечно, но все-таки: как вы победили в тех условиях?

- Мы шли очень тяжело к победе. 1970 год – расстрел рабочих. Забастовки, массовые выступления – и репрессии. Так длилось не один год. Когда мы создали «Солидарность» – мы шли под очень простыми лозунгами: хлеб, работа, право на выбор.

Идея «Солидарности» – чтобы протесты по всей стране – Гданьске, Щецине, Шленске – были не поодиночке, чтобы мы вместе стали силой. Все было не так просто. Когда мы сели за круглый стол с властями, мы уже были очень ослаблены. Но власть оказалась еще слабее. И право на выбор, на свободные выборы поляки отвоевали. Мы хорошо понимали и понимаем, как важно это право. Да, потом приходило к власти посткоммунистическое руководство. Но это совсем не то, как, скажем, если бы вместо Ельцина пришел бы у вас Зюганов. Хотя не знаю, не знаю… Мне трудно судить…

- У нас на выборы уже просто никто не ходит – всё и так решено…

- Такой фатализм, да? А еще, я смотрю, все у вас заворожены темой «сильной власти», «сильного государства»… Неужели люди не видят, что это все может оказаться фикцией на фоне кризиса…

Беседовала Светлана ГАВРИЛИНА,
Варшава – Санкт-Петербург, специально для «Псковской губернии».