Бунтовщики хуже Пугачёва

Когда социальные проблемы пересекаются с национальными, вспыхивает искра, способная разжечь пожар

Это неправда, что в России нет национальной идеи. Она есть. Более того, она внедрена в жизнь. Вбита в мозги. Учитывая то, что власть по Конституции принадлежит народу, необходимо было этот самый народ разделить и получить искомый результат – разделить источник власти. Такова теория разделения властей в современной интерпретации.

Разделение граждан одной страны на своих и чужих – хоть какая-то гарантия того, что люди не смогут между собой договориться и совместными усилиями скинуть завравшихся и проворовавшихся правителей.

1. Раздробленность

Русская провинция в который уже раз показывает: терпение и там имеет свои пределы.

В Саратовском районном центре Пугачёв чеченцы русских убивают раз в три года. Остальных убивают другие.

Три года назад народ в Пугачёве бунтовать не стал, а на этот раз – вышел на большую дорогу и перекрыл её.

Взбунтовавшиеся ссылались на то, что не верят в справедливое наказание.

Предыдущего убийцу отправили отбывать наказание в Чечню, где он, будто бы, вскоре вышел на свободу.

Русские националисты, в том числе и в Пскове, всполошились: «Наших бьют!». Кое-кто отправился «на подмогу» в Саратовскую область. Ультранационалистов полиция вылавливала по дороге, чтобы те не подкидывали дрова в костёр. И без них жарко. Лето.

Если бы двадцатилетнего экс-десантника Руслана Маржанова скальпелем зарезал не чеченец, а русский, народ бы это, скорее всего, стерпел. Но национальная политика в России ведётся таким образом, что бытовая ссора с легкостью может превратиться в стихийный бунт – в Кондопоге, Сагре, на Манежной площади, в Пугачёве…

Многие жители русских городов и сёл перестали воспринимать северокавказцев как своих соотечественников.

Многие выходцы из Чечни, Дагестана, Ингушетии тоже смотрят на русских как на совершенно чужих людей.

Это закономерный итог национальной политики российского государства последних лет двадцати.

Суть национальной идеи – в дроблении. Мелко нарезать и жадно съесть. Проглотить и быстро переварить.

Это то, на что российская власть ещё способна.

Хотя на словах, конечно, всё по-другому.

На словах – дружба народов.

Дружба – отдельно, народы – отдельно.

2. Разболтанность

Народные волнения укладываются в рамки программы дробления российских граждан на мелкие группы.

Когда в конце ХХ века на Северном Кавказе шла полномасштабная война, сочувствующих кавказцам в русской части России было предостаточно. Трудно было не посочувствовать тем, кто из-за циничных политиков попал в кровавую переделку.

В такую же переделку попали русские (мордовские, татарские) парни, отправленные защищать «государственную целостность».

Защитили. Но какой ценой?

Когда же вместо ракетных установок «Град» российские власти дали другую установку – стали обстреливать Северо-Кавказские республики бюджетными деньгами, многие сочувствие к кавказцам утратили.

Его легко было утратить на фоне своей безработицы, запустения, несправедливости.

Тем более что приезжие с Северного Кавказа позволяют себе на русских равнинах всё, что угодно.

Например, «откровенно дикие средневековые выходки и поведение отдельных дагестанцев в республике и за её пределами. Их хамство и невежество, бескультурье и агрессия позорят Дагестан…».

Эти слова на прошлой неделе произнёс не снятый с поезда по пути в бунтующий Пугачёв разъярённый русский националист, а президент Дагестана Рамазан Абдулатипов.

Но и без пугачёвских волнений чуть ли не каждый день подбрасывает новости типа этой: «В ставропольской станице кавказец изнасиловал казака: жители вышли на митинг».

Кавказец в глазах сотен тысяч русских обывателей превратился в неуправляемого самодовольного джигита, которому всё дозволено и кого обязательно прикрывает коррумпированная власть.

«Стреляющие свадьбы», резня на дорогах, «ЕГЭ-туризм», футбольный арбитр, избивающий игрока на глазах у довольной толпы…

Террористы-смертники не сделали для ухудшения образа кавказца столько, сколько распоясавшиеся «мирные» горцы в дорогих автомобилях.

Похожий образ невольно формируется в Западной Европе – но только не по отношению к кавказцам, а по отношению к русским.

За последние годы там сложился стереотип: русский – это пьяный дебошир, напивающийся в самолёте. Этот образ умножается на образ богатого самодовольного господина, сорящего бешеными деньгами. Такой русский приносит выгоду, но уважения не достоин.

Воображение западноевропейца рисует пресытившегося, пьяного, ищущего приключений человека, свято верящего в свою исключительность.

В действительности, таких людей не слишком много. Но они заметны и запоминаются.

Они представляют за границей новую Россию.

Внутри России новый Северный Кавказ пока что представляют в лучшем случае такие люди как чемпион по «боям без правил» Расул Мирзаев (тот самый, что убил одним ударом первого встречного и через год как герой вышел на свободу) [ 1].

Они – полномочные представители. Но не Северного Кавказа, а власти, активно нуждающейся в поддержке таких людей.

На кого этой власти ещё опираться?

3. Дырокол

Северный Кавказ как «горячая точка» рассыпался на множество горящих искр, разлетевшихся по всему миру – от города Пугачёв до города Бостон.

Одновременно Кремль в последние годы воспринимал Северный Кавказ как самый надёжный, самый стабильный регион.

В том смысле, что за правящую кремлёвскую верхушку там стабильно голосует почти 100% населения, а если надо – то и больше.

И совершенно не важно – как обстоит дело на самом деле. Честных выборов там не требуют и на похвалы в адрес президента России не скупятся.

Северо-кавказские республики, если смотреть на них из других мест России, выглядят как государства в государстве

Северный Кавказ, особенно мусульманская его часть, с русской равнины смотрится как победитель в необъявленной войне, закончившейся контрибуцией и репарацией. [ 2]

Идея задушить Кавказ в объятиях и создать там особо привилегированные условия привела к созданию квазигосударств, чьи передовые части хозяйничают в «тылу врага».

История недавней встречи на московской дороге депутата Госдумы Романа Худякова и автомобиля с дагестанцами – это история встречи представителя московской власти с передовым отрядом одного из квазигосударств.

Депутатская неприкосновенность была нарушена в самом прямом смысле. Ходякова избили, нанеся несколько ударов в голову.

Вскоре подозреваемых в нападении на депутата поймали.

Во время опознания один из задержанных, некто Закарья Гаджиев, начал отстаивать свои права единственно понятным для него способом.

Закарья Гаджиев схватил со стола следователя дырокол и попытался добить недобитого депутата, только что покинувшего реанимацию.

Г-н Худяков позднее расскажет, что г-н Гаджиев при этом выкрикивал: «Я вырежу под корень весь твой род! Всё в наших руках!».

Надо признать, что Закарья Гаджиев имел все основания выкрикивать именно эти слова.

Не так давно его уже выпускали на свободу, несмотря на то, что были серьёзные основания утверждать, что он с сообщниками вымогал у московского бизнесмена 30 миллионов рублей, а потом на глазах у свидетелей его избил.

Следователи тогда не нашли оснований задерживать Закарью Гаджиева надолго. Ведь он не оппозиционер, на митинги протеста не ходит, «иностранным агентом» не является.

В общем, он – свой.

И что после всего этого должен думать Закарья Гаджиев?

Только то, о чём он честно сказал: «Всё в наших руках».

Примерно то же самое утверждают взбунтовавшиеся пугачёвцы. Они тоже уверены, что всё «в их руках» (в данном случае в руках не дагестанцев, а чеченцев).

Внутренний враг в лице местных и тем более столичных чиновников им не очень понятен, его не раскусить. А «внешний» враг в лице чеченца – самый подходящий.

Отсюда и призывы к депортации.

Русский чиновник-взяточник уважения не вызывает, но он – свой, а подозреваемый в убийстве чеченец Али Назиров с окровавленным скальпелем или даже без скальпеля – чужой.

Более здраво звучали бы призывы не к депортации, а к телепортации. [ 3]

Чтобы решить многочисленные проблемы пугачёвцев, необходимо телепортировать весь сорокотысячный город Пугачёв (в прошлом – Слобода Мечетная и Николаевск) куда-нибудь подальше от всепоглощающей российской бюрократии, российского равнодушия и российского пьянства.

Сейчас в этом городе с нормальной работой дела обстоят примерно так же, как с нормальными развлечениями. Никак.

Выбирая между походом в краеведческий музей имени Журавлёва и походом в кафе «Золотая бочка», молодежь Пугачёва, как правило, выбирает «Золотую бочку» или что-нибудь в этом роде (возле этого кафе и произошла кровавая стычка со смертельным исходом).

После волнений в Пугачёве до 19 июля 2013 года установили «сухой закон», но это не означает, что народ ринулся в музей.

4. Чужие

Вспышки недовольства в России то и дело случаются в самых неожиданных местах.

Бунтуют не только жители провинциальных городов и сёл.

Достаточно вспомнить мартовский «бунт в ФСБ», когда офицеры ФСБ в Москве на Лубянке (!) отказались выходить на работу из-за освобождения «охранников Рамзана Кадырова», обвинявшихся в похищении человека.

Дело, конечно, замяли, бунт эфэсбэшников назвали выдумкой СМИ. Но, несмотря на замалчивания и опровержения, очевидно, что недовольство зреет.

Причем зреет и в среде людей, которых принято считать оплотом власти.

В процентном отношении в Пугачёве избирателей, поддерживающих «Единую Россию», немногим меньше, чем в Чечне и Дагестане. Но и они, оказывается, способны на многодневные марши и митинги протеста.

В каком-то смысле, пугачёвцы нанесли удар в спину.

Русская провинция – это тоже стратегический запас для сохранения «стабильности», не менее значимый, чем республики Северного Кавказа.

Провинцию противопоставляют вольнодумной столице.

Но она – провинция – в который уже раз показывает: терпение и там имеет свои пределы.

Особенно когда социальные проблемы пересекаются с национальными. Тогда-то и вспыхивает искра.

Бунтари от имени сорока тысяч русских заявили, что не могут ужиться с сотней чеченцев. И справиться с ними не могут. Силы почему-то не равны.

Масхадову и Лебедю в середине девяностых годов XX века легче было понять друг друга, чем нынешним лидерам.

Участники первой Чеченской войны генерал Дудаев и генерал Грачёв выросли в одной стране на одних книгах и фильмах, учились в одних и тех же учебных заведениях на русском языке. Они более-менее представляли, кто находится в противоположном стане.

Нынешние – смотрят друг на друга и не узнают.

Любой японец или американец, благодаря массовой культуре, им понятнее и приятнее.

Попытки сгладить острые углы с помощью танцующего лезгинку Жерара Депардьё [ 4] или транжирящего деньги футбольного клуба «Анжи» (Махачкала) – неубедительны и вызывают за пределами Северного Кавказа в лучшем случае раздражение.

С такой национальной политикой неприятностей можно ждать откуда угодно – с трибун на стадионах, с рыночных прилавков, с автомобильной парковки, с эскалатора в метро, из ночного клуба...

5. Брожение умов

Пушкин в «Истории Пугачёва» описал бунтарей XVIII века таким образом: «5 августа Пугачёв пошел к Саратову. Войско его состояло из трехсот яицких казаков и ста пятидесяти донских, приставших к нему накануне, и тысяч до десяти калмыков, башкирцев, ясачных татар, господских крестьян, холопьев и всякой сволочи. Тысяч до двух были кое-как вооружены, остальные шли с топорами, вилами и дубинами».

«Холопьев и всякой сволочи» в России сегодня не меньше, чем при Екатерине II.

Пугачёвские наследники прежних бунтарей не столь воинственны. За вилы в Пугачёве взялся пока что только один человек, да и тот – чеченец, приехавший из Чечни поддержать задержанного за убийство шестнадцатилетнего родственника.

Он схватился за вилы, когда его навестила полиция.

Гость из Чечни искренно недоумевал: как же так? Он же вырос в кадыровской Чечне, а Рамзан всем, кажется, уже доказал, что на территории России можно всё.

А, оказывается, есть ещё в России какие-то ограничения. Например, вилами в полицейских метать не рекомендуется.

То, что позволено Герою России Рамзану Кадырову, всё еще не позволено обыкновенному чеченцу с вилами.

У этого кавказца, наверное, был от такого открытия культурный шок.

И всё же то, что произошло в Пугачёве – не совсем бунт. Скорее, это брожение умов – в чеховском духе.

У Антоши Чехонте есть такой рассказ – «Брожение умов», где в провинциальном городке Нищегладске едва не вспыхнул бунт. По крайней мере, так кое-кому показалось.

«Бунт» в Нищегладске чуть не случился из-за пустяка – из-за скворцов, поклевавших ягоды в саду.

Бунтари XXI века пока не выходят за пределы допустимого.

Власти, конечно, от такого самоуправства не в восторге. Перекрытие федеральных трасс не вписано в планы. Но серьёзной опасности такие волнения не представляют. Они укладываются в рамки программы дробления российских граждан на мелкие группы.

Недовольство, откопанное на «национальной почве», своего рода выпуск пара.

Нынешняя национальная идея на этом как раз и основана. Все подозревают всех в коварстве.

Россию лихорадит.

Ингуши подозревают в коварстве чеченцев, осетины – ингушей, русские…

У русских, из-за того, что нас много, больше всего поводов предъявлять претензии окружающим.

Каждому есть что сказать, что припомнить.

Для власти важно то, чтобы при этом не трогали основы режима.

Но есть, есть ещё в России «бунтовщики хуже Пугачёва» – в екатерининском понимании.

Екатерина II назвала Александра Радищева, автора «Путешествия из Петербурга в Москву» и оды «Вольность», «разрушающим покой общественный, умаляющими должное к властям уважение; стремящимися к тому, чтоб произвестъ в народе негодование противу начальников и начальства».

Ещё бы, Радищев города не жёг, дворян не вешал, царём себя не называл, зато описывал то, что видел и чувствовал:

Возрим мы в области обширны,
Где тусклый трон стоит рабства.
Градские власти там все мирны,
В царе зря образ божества.
Власть царска веру охраняет,
Власть царску вера утверждает;
Союзно общество гнетут;
Одно сковать рассудок тщится,
Другое волю стерть стремится;
На пользу общую, – рекут.

В наше время Радищев определенно снова бы попал в число неблагонадёжных – хотя бы за слова о союзе светской и духовной власти, которые «союзно общество гнетут».

Для того, чтобы выйти из замкнутого круга национальных и социальных проблем, необходимо как минимум две вещи: 1) не дать сковать свой рассудок, 2) проявить свою волю.

Безрассудная и безвольная национальная политика – прямой путь в пропасть, находящуюся в районе бурлящей Манежной площади.

Алексей СЕМЁНОВ

 

1 См.: А. Семёнов. Право сильного// «ПГ», № 47 (619) от 5-11 декабря 2012 г.

2 Контрибуция – платежи, налагаемые государством-победителем на побеждённое государство по условиям мирного договора. Репарация – возмещение за причинённые войной убытки (полное или частичное), выплачиваемое стране-победительнице тем побеждённым государством, которое виновно в войне.

3 Телепортация – изменение координат объекта (как материального, так и нематериального). Термин введён в 1931 г. американским писателем Чарльзом Фортом для описания странных исчезновений и появлений, паранормальных феноменов, которые по его мнению имели что-то общее. Он соединил греческий префикс tele- (означающий дальность) с латинским глаголом portare, (означающий переносить).

4 См.: А. Семёнов. Французский поцелуй // «ПГ», № 1 (623) от 9-15 января 2013 г.