Псков и Ливония в XIII в.

Летопись.
Глава 17-я. Часть 1.

Евгения НАЗАРОВА,
кандидат исторических наук.

Война за «псковское наследство»

С первого десятилетия XIII в. Псков столкнулся с серьезной опасностью: в прибалтийских землях обосновались крестоносцы, постепенно покорявшие предков нынешних латышей и эстонцев и двигавшиеся к границам Руси. Крестоносцы появились в низовьях Западной Двины – в землях ливов, еще в середине 80-х гг.XII в., но в Новгородском государстве вплоть до начала XIII в. опасений это не вызывало. Ситуация изменилась после того, как в 1198 г. третьим епископом Ливонии (позже он стал именоваться Рижским епископом) стал опытный стратег, дипломат и политик Альберт фон Буксховеден. Он получил от Римского Папы разрешение на ежегодный набор крестоносцев в Европе, а заодно заручился поддержкой для сбора рыцарей у нового германского императора Филиппа. В 1202 г. в Ливонии был основан духовно-рыцарский Орден меченосцев. Очень быстро Орден начал выказывать недовольство политической гегемонией епископа и потребовал себе долю из покоряемых в регионе земель, но все же братья-рыцари являлись той военной силой, которая могла сдерживать сопротивление местных народов в моменты смены отрядов крестоносцев в Ливонии.

Первыми были завоеваны ливы. На севере с ними граничили латгальские области Талава и Адзеле, которые платили дань Новгородской Руси. В русских летописях эти земли называются «Очела». Судя по рассказам автора древнейшей «Хроники Ливонии», именно псковичи собирали дань с латгалов. От псковичей жители Талавы в первые годы XIII в. восприняли и православную («русскую») веру. Быстрое покорение ливов создавало угрозу для соседних латгалов, а также для эстов областей Сакала и Уганди, также плативших дань русским, но уже непосредственно Новгороду. Отношения между латгалами и эстами были далеко не дружественными. Завоевывая прибалтийские земли, крестоносцы использовали распри между местными народами, ещё больше разжигая вражду между ними.

В 1208 г. рыцари вместе с латгалами Талавы разорили Сакалу и Уганди. Однако новгородцы и псковичи были тогда заняты внутрирусскими делами и отправились на защиту своих прибалтийских владений только в 1210 г. В 1210 –1212 гг. дружины новгородского князя Мстислава Мстиславича Удалого и княжившего тогда в Пскове его брата Владимира совершили походы в восточные эстонские земли Уганди и Вайгу, а также в глубь Эстонии – в земли Ярвамаа и Харьюмаа. Эсты заплатили русским дань и согласились принять православие. Но силовые действия русских ни в коей мере не способствовали образованию военного союза с эстами против крестоносцев. К тому же в эстонских замках не были оставлены русские отряды; не прислали, вопреки обещанию и православных священников. Псковичи имели все основания опасаться ответных походов эстов в пределы Новгородского государства: так уже не раз бывало ранее, причем больше всего страдали именно псковские земли, граничившие с эстонскими областями. Опасения псковичей не были напрасны: в 1212 г., когда основные военные силы Пскова находились в Эстонии, эсты напали на город. Подударность приграничного положения Псковской земли заставляла Псков заботиться о сохранении нейтралитета с западными соседями. Это обстоятельство повлияло на согласие псковичей заключить соглашение с крестоносцами о совместных действиях против эстов. Предложение исходило от епископа Альберта и меченосцев, которые планировали использовать противоречия между Новгородом и Псковом, чтобы расколоть изнутри русские силы, противостоявшие крестоносцам в Восточной Прибалтике.

Вместе с тем, у псковичей были и другие мотивы, склонявшие их к союзу с ливонцами. Союз можно было бы использовать для укрепления политической независимости Пскова от Новгорода, к чему стремились многие псковские бояре и купцы. Думается, что епископ Альберт и Орден обещали не вторгаться в пределы Псковской земли, сохранить право псковичей на латгальскую дань. Псковичи могли также претендовать на дань с эстонских областей. В 1210 г. псковский отряд вместе с крестоносцами участвовал в походе против эстов юго-западной земли Сонтагана. Военный союз сопровождался женитьбой Теодориха - брата рижского епископа Альберта, на дочери псковского князя Владимира Мстиславича.

Владимир - второй сын Мстислава Ростиславича Храброго из династии смоленских Рюриковичей. Впервые он упоминается в летописи под 1208 г., когда он вместе с новгородским посадником Твердиславом возглавил войско, разбившее литовцев в Ходынцах на Ловати. Правда, нет уверенности, что он уже тогда правил в Пскове. Не исключено, что он пришел в Псков из Торопца, ибо псковские летописи называют его «Владимиром Торопецким». В Торопце же правил его младший брат Давид. Можно предположить, что Торопец был родовым владением Мстиславичей. Псковским князем новгородская летопись называет Владимира с 1209 г. - тогда же, когда в Новгороде начал княжить его старший брат Мстислав. Собственно говоря, в Новгороде правителя Пскова рассматривали не как полноправного государя, а как наместника новгородского князя. Вполне вероятно, что сразу после прихода на новгородское княжение Мстислав Мстиславич, понимая, насколько важно в сложившихся политических условиях сохранить мир в своих владениях, посадил Владимира в Пскове. Но вместо того, чтобы покорно служить брату, честолюбивый князь воспользовался поддержкой псковских бояр, чтобы стать главой независимого Псковского княжества.

Естественно, что, выдавая дочь замуж за родственника рижского епископа, Владимир в первую очередь стремился укрепить свое положение как самостоятельного правителя. Это совпадало с чаяниями оппозиционных Новгороду псковичей усилить политические позиции Пскова как независимого княжества. Но браку княжны с родственником католического епископа должно было воспротивиться православное духовенство Пскова. Авторитет церкви оказался решающим для того, чтобы поднять волну недовольства в Пскове против князя Владимира. С подачи противников князя в 1211 г. он был изгнан из города и вместе с семьей отправился в Ливонию, где некоторое время состоял на службе у Альберта (был судьей-фогтом в одной из областей Рижского епископства). Вместо него князем в Пскове стал Всеволод Мстиславич – сын киевского князя Мстислава Романовича. Он то и участвовал в походе в Эстонию в 1212 г. Правда, Владимир Мстиславич не терял надежды вернуться в Псков. На короткий срок в конце 1213 или начале 1214 г. ему удалось снова занять псковский стол, а затем он появился в Пскове в 1215 г.

С Владимиром и его сыном Ярославом были связаны наиболее драматические события Пскова в XIII в. В Ливонии у Владимира вышел конфликт с католическим священником той области, где он был судьей. Отношения с ливонцами испортились. В 1214 г. произошло еще одно неприятное событие: правители латгальской области Талава признали политическую зависимость от епископа и обещали сменить «русскую» веру, на «латинскую» (католическую). Это был ощутимый удар по политическому престижу Новгородского государства и конкретно Пскова. После возвращения в Псков Владимир попытался вернуть себе утраченный авторитет, возглавив борьбу с крестоносцами. В 1216 г. он отправился с дружиной в область Уганди - к замку Отепя (рус.: «Медвежья голова»), незадолго до того сильно разрушенному рыцарями. Отепя, расположенный недалеко от псковских рубежей, имел важное военно-стратегическое значение. Закрепиться там было бы большой удачей для псковичей. Князь рассчитывал заключить антиливонский союз со здешними эстами. Но те решили сохранить мир с ливонцами, которые в том же году начали восстанавливать укрепления. Поэтому псковичи вернулись домой, довольствовавшись данью с эстов.

Зимой 1216 - 1217 гг. князь Владимир возглавил новый поход в Ливонию. Эсты собирали силы для войны с крестоносцами, что давало надежду на создание русско-эстонского военного союза. Новгородский князь Мстислав Удалой был тогда в Южной Руси. Владимир предложил новгородцам объединить усилия для совместной экспедиции в Эстонию. Русские и эсты встретились около Отепя и в течение 17 дней осаждали замок. Обе стороны понесли большие потери и согласились на перемирие. Обратим внимание на то, что у рыцарей не было времени, чтобы полностью восстановить и сильно укрепить замок. Характерно также, что среди рыцарей – ленников епископа, защищавших замок, был зять Владимира – Теодорих. Естественен вопрос: действительно ли русские не могли взять Отепя? Или же князь Владимир предпочел использовать ситуацию, чтобы добиться от рыцарей соглашения на разграничение сфер влияния в Восточной Эстонии. Сомнительно, чтобы ливонцы отказались от южной части Уганди – от только что отстроенного замка Отепя. Однако псковичи могли претендовать на северную часть этой области с замком Тарту, где некогда новгородцы построили свое укрепление – Юрьев. В начале XIII в. постоянных представителей княжеской администрации там не было, но сохранялась большая русская колония. Кроме того, псковичи хотели получить права на небольшую область Вайгу к северу от Уганди, жители которой также платили дань Новгороду. Наконец, Владимир, очевидно, потребовал и сохранения права Пскова на дань с латгалов, а также вполне вероятно, что в условия мира входило прекратить военные действия крестоносцев против Пскова. Неясно, какая роль при всем этом отводилась Новгороду, но в отсутствие князя Мстислава Мстиславича новгородцы вряд ли могли повлиять на условия мира.

(Продолжение следует).

На фото:

• Рыцарь-крестоносец. Английская миниатюра XIII в.

• Немецкий рыцарь Ордена меченосцев. XIII в.

• Восточная Прибалтика и соседние земли в XIII в. (по В.Г. Пошуто).